Пламя на воде

Хожевец Ольга Аркадьевна

– Сам-то жив остался?
– Поинтересовался Барс, уже давясь от смеха.

– Что такому дерьму сделается.
– Вставил Кирюн.

А хозяин пояснил, торопясь:

– Он только раз-то и успел поверх перегородки кнутом щелкнуть. По жеребчику, видать, и не попал даже.

– Это ему повезло.
– Рассудил рыцарь.

Как и следовало ожидать, жеребец ломанулся, в щепки разметав заслон из тяжелых бревен. Незадачливый конюх едва успел со скоростью ветра выместись из конюшни, заперев за собой дверь и отчаянно вопя, чтобы тащили что-нибудь тяжелое.

К счастью, в этой секции давно уже не было других лошадей - их вывели, чтобы не волновать арраканца.

– Дверь мы завалили.
– Рассказывал хозяин.
– Слышим - внутренние перегородки разносит. И что тут делать будешь? Рано или поздно ведь вырвется. Как успокоить - не знаем. Загородку вот эту соорудили. Только не верилось как-то, что она его удержит. И что - бежать, жизни спасать? Бросить все на разорение? А других лошадей куда? У меня ведь конюшня справная, лошадок все больше породистых оставляют, не приведи Небеса что - вовек не раплатиться. Тут Кирюну эта мысль и пришла.

– У отца здесь и свои лошади стояли.
– Подал голос Кирюн, и Барс с удивлением понял, что худой долговязый парень - сын круглобокого хозяина.
– Одна кобылка была на перепродажу, полукровка, но на вид - чистая порода, только дамам на таких и ездить. Молодая, и как раз в охоту вошла. Я отцу и говорю - давай запустим к жеребцу, глядишь, не прибьет.

– Я не хотел.
– Покивал старший.
– Боялся, убьет. Только тут уж вопрос стоял - одна лошадь, или вся конюшня. Решил рискнуть. Вы уж не серчайте, господин хороший. Это, можно сказать, было меньшее зло.

– Неужели не убил?
– Прищурился Барс.

– А вы подите, сами гляньте, коли не боитесь.
– Заявил Кирюн, за что тут же получил от отца подзатыльник.

– Обхождение не забывай.
– Прошипел хозяин сыну.

И тут же добавил:

– И правда, господин, посмотрите. Можно вон в щелку заглянуть.

– Освободите-ка дверь.
– Хмыкнул в ответ рыцарь.

Внутри конюшни взору рыцаря предстал ожидаемый разгром - сметенные перегородки, пол усыпан щепой и остатками разворошенной соломы. Жеребец держался поодаль от двери, на удивление спокойно; кобылка пряталась за его мощным корпусом, Барс углядел только нервно переступающие тонкие ноги.

– Шторм.
– Негромко позвал рыцарь.

Черный вихрь взметнулся из глубины помещения, вздыбился, как нарождающийся самум. Стремительный натиск вынес Барса из дверного проема на освещенный солнцем двор, опрокинул навзничь на утоптанный песок, заставив крякнуть от неожиданной боли. Массивное тело заслонило свет, и... шершавый, как терка, горячий язык умыл рыцарю лицо, мягкие губы потянули за ухо, прихватили плечо, фыркнули в шею.

– Ну, хватит.
– Мягко отпихивая жеребца, Барс с трудом принял сидячее положение. Ухватившись за короткую гриву, поднялся на ноги. Шторм вытянул длинную шею, уложив голову рыцарю на плечо. Хозяин с сыном, которых будто ветром сдуло, когда жеребец вырвался из конюшни, робко возникли на периферии двора, осмелились подойти поближе, косясь

одинаково недоверчиво на коня и на человека. Зрелище действительно было впечатляющим: рост арраканца в холке изрядно превышал рост Барса.

– Ладно, дружище, я тоже рад тебя видеть.
– Сказал рыцарь, ласково почесывая коня за ушами.
– Теперь показывай, что у тебя там.

В дверях конюшни, настороженно поглядывая на людей и несмело перебирая длинными ногами, показалась кобылица.

Может быть, она и была полукровкой - на глаз рыцарь этого бы не сказал. Ослепительно белая, стройная, с тонкой изящной шеей и аккуратной головкой, она встряхивала длинной гривой, подрагивала шкурой и словно бы никак не могла решить - выходить ли на свет дня или остаться в привычной и безопасной полутьме конюшни. Шторм, не поднимая головы с плеча Барса, коротко всхрапнул - кобылка отозвалась тонким испуганным ржанием.

– Вот это да.
– Выдохнул рыцарь, одобрительно теребя жеребца.

Кирюн, осторожно обогнув арраканца по широкой дуге, приблизился к белой лошадке. Шторм насторожился, и Барс напряг руку, придерживая его за шею, успокаивающе заворчал. Жеребец пряднул ушами, но смирился, только проводил недовольным взглядом сына хозяина, восторженно выщупывающего кобылке бока.

– Она жеребая.
– Сообщил тот с восхищением.
– Я же говорил, жеребая, голову на отсечение даю!

– Жеребенок не будет арраканцем.
– Заметил Барс.
– Вы это знаете?

– Тем лучше.
– Пробурчал хозяин.
– Арраканца трудно продать. А вот жеребенка из-под арраканца...

И тут же, спохватившись, заканючил:

– Еще ж нельзя сказать точно, что она таки жеребая, вы ж понимаете, господин. Опять же, не разрешиться может - вон он какой огромный, а она некрупная совсем. И разрушений-то сколько, я с себя вины не снимаю, но вы гляньте, что творится-то...

– Да не претендую я на жеребенка.
– Хмыкнул Барс.

– Не отымете?
– Кирюн поднял на рыцаря сияющие глаза.
– Правда?

– Правда. Хотя, судя по кобылке, вам не впервой жеребцов заезжих к делу приспосабливать.

Щеки хозяина приобрели багровый оттенок.

– Я только не очень понял, что вы мне там вначале говорили насчет разведения?
– Поинтересовался рыцарь.

Теперь хозяин побледнел, а Кирюн смущенно опустил голову.

– Моя идея.
– Признался он.
– Кобылку-то забирать надо, а как заберешь? Вот я и прикинул, если другую запустить...

– А потом следующую ждать, так, что ли?

– А че? Так целую очередь собрать можно.

Барс только головой покачал.

– Кормили-то вы их как?

– Через крышу.
– Довольно сообщил молодой.
– Ведро на веревке спускали.

– Тоже, небось, ты придумал?

– А то.

– Ну, умельцы.
– Восхитился рыцарь.
– Ну, молодцы.

– Так мы в расчете, что ли, господин хороший?
– Загундосил хозяин.
– Недоплата за корм, убытки опять же, а жеребенок еще то ли будет, то ли нет. Риск какой на себя беру. В расчете, а?