Пламя на воде
Шрифт:
– Ну, все.
– Выдавил лейтенант, выпрямляясь.
– Ты допросился.
Предугадывать движения противника Барс, само собой, не разучился. А вот опережать их было трудновато - упорно не желавшее становиться послушным тело сопротивлялось, запаздывая на те самые доли мига, которые и определяют обычно исход любого поединка. И если от первого, ``разведочного'` удара гвардейца рыцарь ушел легким уклоном корпуса, то второй заставил его попотеть - Барс крутанулся на левой ноге, одновременно разворачиваясь вправо, пропустил свистнувший мимо груди тяжелый кулак, прицелился в беззащитно открывшуюся подмышку...
Ему
Стоя на четвереньках на колючем песке и жадно ловя ртом воздух, Барс услышал слова гвардейца, долетевшие до него, как сквозь толстое ватное одеяло:
– Ну что, теперь тебе достаточно?
Колени лейтенанта были при этом так заманчиво близко, всего на расстоянии одного броска...
Под колени Барс его и подсек, выпрямляясь, как выпрямляется для удара свернувшаяся кольцами змея, прыгнул, преодолевая снова застилающую глаза тьму - и в тот момент, когда голова и плечи гвардейца впечатались в песок с глухим, но хорошо слышимым всем на площадке звуком, стопа рыцаря метнулась к основанию шеи лейтенанта, к тому месту чуть пониже кадыка, где в ямке бьется нежная, трепетная жилка. Метнулась - и замерла, чуть коснувшись кожи, лишь обозначив смертельный удар.
А в следующий момент рыцарь кубарем полетел на песок, ловко подбитый своим противником.
– Всерьез, значит, хочешь.
– Пробормотал гвардеец, стремительно вскакивая на ноги.
– Ладно, давай всерьез...
Вот теперь Барсу пришлось туго. Лейтенант не давал ему перевести дух - мощные, хорошо поставленные удары сыпались один за другим, целили то в голову, то в корпус. Рыцарь больше валялся на песке, чем стоял на ногах. И все-таки выбрал момент, напружинив все тело, как согнутый мощным усилием клинок из хорошей стали... И, как тот же клинок, но уже отпущенный, бросил себя в воздух, ногой достал живот гвардейца - хорошо достал, теперь была очередь противника сидеть на песке, глотая воздух, как вынутая из воды рыбина. Осторожно нащупывая ногами площадку - рыцарю казалось, что она приплясывает под ним, стремясь разрушить с таким трудом найденное равновесие - Барс пошел по кругу, стараясь не обращать внимания на заливающий глаза пот и вопящее, умоляющее о передышке тело...
Этот бой в части потом вспоминали долго.
Среди присутствующих здесь гвардейцев не было ни новичков, ни дураков; все они знали, что израненный человек носит знак феникса на левом плече, все понимали, что когда-то он был хорошим бойцом. Но есть предел возможностям любого человека, как есть и законы природы, через которые нельзя переступить. Однако нужно иметь мужество, чтобы это понять и заставить себя с этим смириться. Оттого-то и вызвала глухое раздражение бессмысленная, на взгляд гвардейцев, тренировка Барса. Была там, может быть, и крошечная толика уважения - дань жестокому упорству, достойному лучшего применения. Однако все перечеркивала слишком очевидная бессмысленность происходящего.
Поэтому
Бой длился без малого час.
Когда сквозь рваную неуверенность движений рыцаря вдруг проглянула, как робкий лучик солнца сквозь густые тучи, стремительная гибкость атакующего зверя, присутствующие насторожились. Этого было мало - еще слишком мало, чтобы одолеть Рета Спардиса; но это меняло их отношение к происходящему, внося смуту в гвардейские души. Они переглядывались с ухмылками, когда поверженный человек, в котором никто сейчас не увидел бы серьезного противника, в первый раз поднялся с песка, чтобы вновь броситься в атаку. Ухмылялись во второй, ухмылялись еще и в третий, хотя почему-то ухмылок становилось все меньше, и делались они все неуверенней...
А через какое-то время в ответ на один из удачных ударов Барса вдруг раздались одиночные - пока - аплодисменты. Рыцарь их не услышал. Он вообще уже не слышал ничего, в ушах нарастал, делаясь невыносимым, монотонный звон; мир сузился до пятачка, в котором двигался, дрожа и расплываясь, его неуловимый противник... Барс все же выцелил его, ударил - и не услышал, как теперь уже дружно взорвалась аплодисментами площадка.
Бой закончился нетрадиционно. Во всяком случае, в части давно не помнили случая, чтобы кто-то из Королевских Гвардейцев вдруг выходил из круга, поднимая руки и громко объявляя себя побежденным. Барс, пошатывающийся на ватных ногах, не услышал и этого. Он сделал еще пару нетвердых шагов, пытаясь нагнать лейтенанта, зашатался сильнее... и рухнул навзничь, широко раскинув руки, словно вдруг захотел обнять небо.
Он так и не понял, почему гвардейцы, на руках отнесшие его обратно в замок, поздравляют его с победой. Рыцарь был собой недоволен - бой он откровенно проиграл, но дело было даже не в этом. Не стыдно проиграть тренировочный бой хорошему противнику. Барс злился на собственное тело, не желавшее восстанавливаться так быстро, как ему хотелось бы, на силы, которых осталось с куцый собачий хвост. Он просто устал - страшно устал от выматывающего ощущения собственной слабости. ``Ладно.
– Сказал он себе, когда его, лежащего в постели, наконец-то оставили в покое охающие и ахающие сиделки.
– Теперь дело пойдет быстрей. Так всегда бывает''. Припомнив кое-что, добавил: ``А все-таки пару раз я ему неплохо врезал''. И, успокоенный этой мыслью, наконец-то заснул.
***
Лейтенант, сегодняшний противник Барса, появился у постели рыцаря ближе к вечеру. Барс уже не спал. Честно говоря, он просто лежал в кровати, пытаясь оценить свое состояние и решить, что же все-таки предпочтительней - встать и прогуляться во двор или наплевать и валяться уже до утра.
Гвардеец вошел в комнату как-то неуверенно, словно сомневался, стоит ли ему это делать. Но все же вошел, остановился возле кровати, потоптался немного (Барс взглянул на него с интересом), спросил: