Пламя над бездной (другой перевод)

Виндж Вернор Стефан

Все долго молчали. Потом Древорезчица частично поднялась и посмотрела на Щепетильника:

– С тобой все в порядке?

Она заговорила впервые с начала совещания.

Щепетильник лизал себе лоб.

– Угу. У этого с мозгами все в порядке.

– Любопытство тебя однажды убьет, ты знаешь?

Стая возмущенно фыркнула, но мрачное пророчество ее явно осадило.

Королева Древорезчица оглядела советников.

– Я хотела бы обратить внимание на один важный вопрос. Щепетильник думает, что элемент чужака стоит целой нашей стаи. Это так?

Вопрос был адресован Страннику, а не Грамотею.

– Да, ваше величество.

Сумей оно дотянуться до узлов, наверняка бы освободило себя. – Он понимал, к чему она клонит. Сам он пришел к этим выводам на третий день. – И звуки, которые оно издает, кажутся мне осмысленной речью.

В Совете поднялся гомон. Одиночный элемент, если одарен, часто выдает полуосмысленные фразы, однако при этом обычно страдает координация движений.

– Ага. Существо, не похожее ни на кого в нашем мире, прилетело в лодке, упавшей с вершины небес. Я вот что думаю. Если разумом элемент его не уступает стае, то на что способна целая стая таких созданий?

Слепой элемент Древорезчицы водил головой по сторонам, пока говорил, будто озирался. Двое остальных вытирали слюни идиоту. Вид у королевы был неважнецкий.

Щепетильник вздернул морду:

– Я от него ни единой мысли не услышал. У него передних мембран нет. – Он указал на разорванную одежду в том месте, где существо поразила стрела. – И я не вижу признаков плечевых мембран. Возможно, эти стаи разумны даже в синглетной форме. А может, чужаки все такие.

Странник усмехнулся про себя; Щепетильник, может, и нетерпеливый буффон, но традиции отвергает безбоязненно. Ученые веками спорили, где ключевое различие между разумными существами и животными. У некоторых зверей мозг крупнее, у некоторых лапы или губы проворнее, чем в элементах стай. В саваннах Востока водятся звери, которые похожи на стаенарод и даже бегают группами, но связно мыслить не умеют. Если не считать волкогнезд и китов, только стаенарод вел такой образ жизни. Именно межэлементная координация мыслей наделила их превосходством. Засим теорию Щепетильника следовало заклеймить как ересь.

– Но мы слышали их мысли, притом громкие, во время атаки, – заметил Джакерамафан. – Возможно, этот элемент вроде наших щеночков, которые даже думать еще не умеют…

– А интеллектом не уступает стае, – мрачно закончила Древорезчица. – Если они не умней нас, тогда есть шанс научиться работе с их устройствами. Каким бы могуществом ни обладали они, в конце концов мы достигнем того же. Но если этот элемент – лишь часть сверхстаи?

Мгновение никто не говорил. Члены Совета втихомолку размышляли. Если чужаки сбиваются в сверхстаи, а их посланник погибнет… тогда спасения убийцам не будет.

– Итак, прежде всего мы должны спасти и выходить это создание, затем подружиться с ним и установить его истинную природу. – Головы королевы поникли, и она словно бы потеряла себя, а может, попросту притомилась. Внезапно несколько морд качнулись в сторону камергера. – Перенеси его ко мне в покои.

Проныра удивленно уставился на королеву.

– Но это недопустимо, ваше величество! Мы уже убедились, что оно настроено враждебно. Кроме того, ему требуется медицинская помощь.

Древорезчица усмехнулась, и голос ее стал шелковым. Странник помнил этот тон по прежним встречам.

– Ты забыл, что я владею хирургией? А ты не забыл, случаем, что я… Древорезчица?

Проныра облизал губы, покосился на членов Совета и быстро ответил:

–

Нет, ваше величество. Как вам будет угодно.

Странник повеселел. Похоже, Древорезчица здесь все еще хозяйка.

Глава 12

Когда на следующий день явилась Древорезчица, Странник сидел спинами вплотную на ступеньках своего жилища. Она пришла без эскорта, в простых зеленых куртках, которые он запомнил по прошлому разу.

Он не спустился ей навстречу и не припал к земле. Мгновение она холодно смотрела на него, потом села всего в нескольких ярдах.

– Как там Двуногая? – поинтересовался он.

– Я извлекла стрелу и заштопала рану. Думаю, она выживет. Мои советники довольны: существо это не проявляет разумности. Отбивалось даже связанным, словно понятия не имеет о хирургии… Как твоя голова?

– Всё в порядке, пока не двигаюсь. – Остальная часть его, а именно Шрам, лежала за порогом в темноте покоев. – Думаю, мембрана быстро заживает. Через пару дней буду как новенький.

– Отлично.

Поврежденная мембрана означала повреждение в рассудке, необходимость найти нового элемента и боль от расставания с синглетом, которого некуда приткнуть.

– Я помню тебя, пилигрим. Все элементы твои изменились, но ты такой же Странник, каким был. Ты такие потрясающие истории рассказывал. Мне нравится, что ты вернулся.

– А я был рад встрече с великим Древорезчиком. Поэтому и возвратился.

Она сухо скосила морду:

– Ты хотел сказать, с великим Древорезчиком прошлого, а не с той развалиной, какой стала я ныне?

Он пожал плечами:

– А что случилось?

Она ответила не сразу. Какое-то время они сидели, глядя на город. День выдался облачный, моросило. С канала дул свежий бриз, покусывая глаза и губы. Древорезчица поежилась и распушила мех. Наконец ответила:

– Я влачу груз этой души шесть сотен лет – это считая по передним когтям. Думаю, понятно, что со мной случилось.

– Искажение никогда прежде не касалось тебя.

А Странник прежде не бывал столь прям, но что-то в облике собеседницы спровоцировало его на откровенность.

– О да, обычная инцестая деградирует до моего состояния за пару столетий, а идиоткой становится задолго до него. Мои методы куда отточенней. Я знал [9] , кого с кем свести, каких щенят отобрать и как распихать остальных. Плоть сберегала воспоминания, а душа оставалась чиста. Но я что-то упустил – или, может, пытался добиться невозможного. Выбор становился все более трудным, пока не свелся к выбору между физическими и умственными дефектами. – Она утерла слюну, и все, кроме слепца, оглянулись на город. – Ты знаешь, сейчас тут лучшие дни лета. Жизнь расцветает и зеленеет, точно безумная, торопясь выжать все тепло до крохи в преддверии зимы. – И вправду, казалось, что зелень пробилась повсюду, где только могла: перистолистники вниз по склону и в городе, папоротники на всех ближних холмах, вереск на серых верхушках гор по ту сторону канала. – Люблю я это место.

9

Здесь и далее в этой главе там, где речь идет об отстоящем более чем на десять лет прошлом королевы, она говорит о себе в мужском роде.