Пламя над бездной
Шрифт:
Много раз у нее возникали вопросы, на которые у компьютера не было настоящих ответов. И они с Джоанной долго разговаривали по вечерам. На что похожа человеческая семья? Что хотело царство Страума создать в Верхней Лаборатории?
Джоанна больше не считала стаи бандой крыс со змеиными шеями. Далеко за полночь свет экрана компьютера становился ярче тусклых углей очага. Спины Резчицы окрашивались в радостные цвета. Стая собиралась вокруг Джоанны, глядя на нее вверх — почти как дети на учителя.
Но Резчица не была ребенком. Она с самого начала казалась очень старой. И в этих долгих ночных разговорах Джоанна многое узнала
Физически стар был только один элемент Резчицы, два других были едва ли не щенята. Так выглядела стая, которой было уже полтысячи лет. И это проявлялось. Ценой бессмертия был инбридинг. Изначальные производители были здоровыми, но после шестисот лет… Один из младших элементов все время пускал слюни, у его пасти все время приходилось держать платок. У другого глаза были мелочно-белыми там, где должны были быть темно-карими. Резчица говорила, что он слеп, как стена, но зато здоров и ее лучший говоритель. Самый старый элемент был заметно дряхл, он все время тяжело дышал. К сожалению, говорила Резчица, он самый живо реагирующий и с наилучшим воображением. Когда он умрет…
Один раз присмотревшись, Джоанна стала замечать слабости во всей Резчице. Даже два самых здоровых элемента, сильных и с плюшевым мехом, ходили несколько странно по сравнению с нормальными элементами стай. Деформация позвоночника? Эти двое также набирали лишний вес, что не улучшало походку.
Все это Джоанна узнала не сразу. Резчица рассказывала ей о разных делах Стальных Когтей, и постепенно выплывала и ее собственная история. Казалось, она рада, что есть кому ее рассказать, но жалости к себе Джоанна в ней не заметила. Резчица выбрала этот путь — хоть некоторым он казался извращением — и продержалась против всех шансов дольше, чем любая стая в письменной истории. Если она о чем и жалела, то лишь о том, что везение кончилось.
Архитектура народа Стальных Когтей тяготела к крайностям — гротескно огромная или слишком тесная для человека. Зал совета Резчицы был среди верхних крайностей — уютным местечком его трудно было назвать. В этой чашеобразной полости можно было собрать человек триста, и тесно им бы не было. По верхнему краю стены шли отдельные балконы, на которых можно было бы разместить еще сотню.
Джоанна достаточно часто бывала здесь раньше; в основном здесь и велась работа с компьютером. Обычно при этом была она сама. Резчица и кто-нибудь, кому нужна была информация. Сегодня все было по-другому — вообще без консультации с компьютером — Джоанна впервые встречалась с советом. В Высшем Совете было двенадцать стай, и все они присутствовали. На каждом балконе стояло по стае, и еще три на полу. Джоанна достаточно знала о Стальных Когтях, чтобы понимать, что это с виду пустое место забито до отказа. Стоял шум мысли пятнадцати стай. Даже при всей звукопоглощающей обивке у нее иногда гудело в голове или руки чувствовали дрожь перил.
Она стояла на самом большом балконе вместе с Резчицей. Когда они прибыли. Хранитель уже раскладывал схемы на полу. Когда все стаи совета поднялись на ноги,
— Я знаю, что так будет медленнее, но, возможно, это лучше.
И она издала звук человеческого смеха.
На балконе сверху стоял Странник Викрэкшрам, как будто он был членом совета. Странно. Джоанна еще не поняла почему, но Шрамозадый казался одним из фаворитов Резчицы.
— Странник, будешь переводить для Джоанны?
Странник закивал несколькими головами.
— Тебя это устроит, Джоанна?
Девочка слегка замялась, но кивнула. Это имело смысл. После Резчицы лучше всех по-самнорски говорил Странник.
Когда Резчица села, она взяла компьютер у Джоанны и открыла его. Джоанна взглянула на экран. Она сделала записи! Но не успела Джоанна удивиться, как королева заговорила вновь — на этот раз булькающей межстайной речью. Почти сразу же Странник начал переводить:
— Прошу всех сесть. Сесть. Здесь и без того достаточно тесно.
Джоанна чуть не улыбнулась. Странник Викрэкшрам отлично переводил. Он даже в совершенстве подражал человеческой речи Резчицы. Даже ироническую авторитетность ее речи он смог передать.
После серии шаркающих звуков на каждом балконе остались видны одна-две головы. Теперь почти весь шум мысли будет глохнуть в обивке балконов или поглощаться занавесями, свисающими по стенам комнаты.
— Хранитель, ты можешь продолжать.
Хранитель стоял на полу и смотрел во все стороны. Он начал свою речь:
— Благодарю вас, — звучал перевод, имитирующий теперь интонации начальника тайной стражи. — Резчица просила меня собрать этот совет в связи с развитием событий на севере. Наши источники сообщают, что Булат укрепляет район, где стоит корабль Джоанны.
Кто-то перебил его бульканьем. Тщательник?
— Это уже не новость. Мы же для этого и создаем пушку и порох.
Хранитель ответил:
— Да, эти планы нам уже некоторое время известны. Тем не менее дата завершения работ передвинута ближе, и стены будут сделаны намного толще, чем мы предполагали. Также есть основания предполагать, что одно здание уже закончено. Булат намеревается разобрать корабль и распределить его груз по лабораториям.
Для Джоанны эти слова прозвучали как удар под дых. Раньше у них был шанс: в тяжелой битве отбить корабль. Она могла бы завершить миссию родителей, может быть, даже спастись самой.
Странник что-то булькнул от себя и тут же перевел:
— А когда новый срок?
— Они уверены, что смогут закончить главные стены в течение десяти декад.
Резчица склонила пару носов к клавиатуре и что-то записала. Одновременно с этим она выставила голову за ограждение и посмотрела на начальника службы безопасности.
— Я и раньше замечала, что Булат склонен к излишнему оптимизму. Есть у вас объективные оценки?
— Да. Стены будут возведены в срок от восьми до одиннадцати декад.
— Мы рассчитывали минимум на пятнадцать. Это ответ на наш план?
Внизу на полу Хранитель собрал себя плотнее.
— Это было наше первое подозрение. Ваше Величество. Но… как вы знаете… у нас есть несколько очень специальных источников информации, которые мы не должны обсуждать даже здесь.
— Ну и хвастун. Иногда мне кажется, что он вообще ни черта не знает. Ни разу не видел, чтобы он свои задницы вытащил в поле.