Пламя над тундрой
Шрифт:
— …И накладут по шее колчаковцы, как тебе Толстая Катька, — безошибочно воспользовался проверенным приемом Бучек. Под смех и свист шахтеров он громко произнес: — Надо бастовать!
— С утра не выходим на работу! — закричали шахтеры.
— И до тех пор не возьмем в руки обушок и лопату, пока не будут нам платить по прежней расценке! — предложил Бучек.
Его слова потонули в гуле одобрения:
— Правильно! Даешь забастовку!
— Молодец Бучек! Вот это голова!
— Пусть без уголька колчаковцы попрыгают.
Но были и сомневающиеся в успехе
— Даешь забастовку! Даешь забастовку!
Новиков дождался, пока шум немного стих, и продолжал:
— Товарищи, Красная Армия идет к океану. Колчак отступает, но ему помогают интервенты, прежде всего американцы и японцы. Они мечтают захватить Дальний Восток, превратить его в свою колонию, а нас в послушных рабов!
— Ишь, чего захотели, сволочи! — кричали шахтеры. — Не выйдет!.. — кто-то густо выругался.
— Мы должны помочь Красной Армии! — закричал Бучек. Он испытывал необычайный подъем, даже восторг. Наконец-то шахтеры чувствуют свою силу. — Слушайте, товарищи, что нам надо сделать, чтобы и здесь скорее была настоящая, наша рабочая советская власть! Слушайте приехавшего товарища большевика!
В бараке стало очень тихо, и Николай Федорович заговорил.
Новиков еще долго объяснял и отвечал на различные вопросы. Его слушали внимательно, ведь впервые к ним пришел человек и говорил о том, что каждого волновало, но о чем все боялись сказать вслух. Сейчас же, словно сквозь прорванную в половодье плотину, хлынули жаркие слова, мысли и мечты о лучшей доле…
Никогда еще в бараке не было такой ночи. Провожали Новикова Бучек с товарищами. Галицкий кипел нетерпением и твердил свое:
— Чего ждать? Шахтеры готовы к восстанию. Сейчас самый раз его начинать. Всем пойти ночью в поселок и схватить колчаковцев.
— Горячая голова у вас, — заметил Николай Федорович. — Вы уверены, что все шахтеры пойдут за вами? Вот сейчас?
— Пожалуй, да, — ответил Мефодий.
— А я думаю, что нет, — убежденно проговорил Новиков. — Вот забастовка и будет проверкой — готовы ли шахтеры к более серьезным делам. — Новиков обратился к Бучеку: — Вам к утру надо в письменной форме составить требования шахтеров и выбрать комитет из нескольких человек, который будет вести переговоры с колчаковцами.
Якуб Мальсагов, молчавший весь вечер, сказал:
— Я принимал участие в двух забастовках в Америке. Одной рабочие кое-чего добились, а за другую пришлось за решеткой посидеть.
— Колчаковцы едва ли решатся на аресты, — возразил Новиков.
— Пусть только сунутся! — воскликнул Галицкий. — Мы им!..
— Вот этого и не стоит делать, — остановил его Новиков. — Не давайте ни малейшего повода для арестов. Надо собирать силы…
Они распрощались, и Новиков уехал. Не подозревали шахтеры, что над ними нависла опасность… Бучек озабоченно спросил:
— А кто спичку зажигал?
— Черт его знает, досталось ему крепко, — Булат помахал рукой. —
Товарищи рассмеялись и вернулись в барак, который еще шумел. Бучек сел за стол:
— Будем составлять наши требования.
Вокруг него сгрудились шахтеры…
Рано утром с грохотом распахнулась дверь барака и вбежало несколько милиционеров с винтовками наперевес. В дверях появился Струков. Он закричал, держа руку на раскрытой кобуре:
— Не вставать! Лежать на местах! — шахтеры зашумели, но Струков вновь приказал: — Молчать! Кто здесь Бучек?
— Я! — поднялся Бучек. В бараке стало тихо, тревожно.
— Выходи! — Струков махнул рукой на дверь.
— По какому праву? — начал Бучек, но к нему подскочили два милиционера, подхватили под руки и поволокли полураздетого из барака.
— Галицкий! — снова крикнул Струков.
— Ну я! — Мефодий весь затрясся от ненависти. По скулам бегали желваки.
— Выходи!
Галицкий неторопливо оделся.
В бараке стояла напряженная тишина. Шахтеры молча следили за происходящим. Острые штыки и дула винтовок, направленные на них, сковали людей. Слишком неожиданным было появление колчаковцев. Подойдя к двери, Мефодий вдруг обернулся к шахтерам и крикнул:
— Что же вы? На работу не вы… — удар прикладом в спину прервал его слова. Галицкий, споткнувшись о порог, упал. Семен Гринчук рванулся с места. Его за плечо придержал Булат:
— Тихо!
Пока милиционеры обыскивали постели и сундучки Бучека и Галицкого, Струков прошелся вдоль нар. Шахтеры провожали его взглядами — злыми, настороженными. Струков остановился, посредине барака и неторопливо произнес:
— На работу выходить всем!
Где-то на нарах послышались возмущенные голоса. Струков резко крикнул:
— Молчать! Зачинщиков беспорядков буду строго наказывать!
— Можно спросить? — поднял голову пожилой шахтер с седой бородой, но Струков отрубил:
— Не о чем говорить. Все на работу!
К Струкову подбежал милиционер и протянул исписанный лист бумаги.
— У лысого под подушкой нашел.
Струков быстро пробежал лист глазами. Это были условия, которые забастовщики собирались предъявить уездному управлению.
— Тэк-с, хорошо. — Струков неторопливо сложил листок вчетверо, провел крепко пальцем по сгибам и спрятал в карман.
При обыске ничего больше не было найдено, и колчаковцы покинули барак. Едва за ними захлопнулась дверь, как шахтеры возмущенно зашумели, повскакивали со своих мест. Булат крикнул:
— На работу не выходить!
— Вот, выкуси, — показал ему кукиш Малинкин. — Я в кутузку в гости к Бучеку не хочу. — И, обернувшись к шахтерам, крикнул: — Айда, ребята, к обушкам!
Он вышел, а за ним потянулись другие. Булат попытался их задержать:
— Куда же вы? Мы же договорились бастовать!