Пламя над тундрой
Шрифт:
— Готовы вы здесь свою власть поставить? Силы есть?
— Я давно об этом толкую! — вместо Дьячкова торопливо заговорил Каморный. Он подошел к столу, оперся о него, нагнулся к Новикову:
— Скажите Чекмареву, что ждать нельзя. Мы ему верим, но… — Давид махнул рукой. — Сколько ждать можно? Сколько?
— Правильно, что верите Василию, — Новиков говорил медленно, подбирая слова. Он видел, как жадно, с какой надеждой слушали его собравшиеся. — Правильно, что Чекмарев сдерживал вас. Одним вам восставать бессмысленно. Раздавят купцы. Всем уездом надо, сразу!
— Когда
— Вы думали, что скажу вам: немедленно, завтра же поднимайте красный флаг? — спросил Новиков. — А ты подумал, товарищ Каморный, что получится? Кто нас поддержит?
Все внимательно следили за спором Новикова и Каморного.
Новиков уже говорил не Камерному, а обращался ко всем:
— Поднимете вы советский флаг, а кто с вами до конца пойдет? Ведь вас сразу спросят: а что в Ново-Мариинске? Там тоже Советы? Что вы ответите? Да и сила пока на стороне купцов. Другой бы пошел с вами, да подумает, у Советов товаров нет, а у купца есть.
— Да отберем мы у купцов товары! — не сдавался Каморный.
— Это надо сделать после Ново-Мариинска, по приказу советской власти, — строго произнес Новиков, видя, что горячий Каморный может напортить многое. — А если по своей воле начнете реквизировать товары, то вас шайкой бандитов объявят.
— Что же делать? — растерянно произнес Каморный, который, узнав о приезде Новикова, возлагал надежды на быстрое, даже немедленное восстание.
— Чай поспел, Василий? — обратился Новиков к Чекмареву. — Наливай всем да покрепче. Нам сегодня спать не придется. Подсаживайтесь, товарищи, поближе к столу…
…Над непроснувшимся Марково плыл медный беспорядочный звон. Поп Агафопод, не успевший прийти в себя с вечерней попойки, остервенело бил в небольшой старинный колокол, завезенный сюда казаками. На колоколе была трещина, и звон получался дребезжащий, неприятный, тревожный. Казалось, что колокол не то жаловался на свою судьбу, не то подхихикивал мелким издевательским смешком. Но этого никто не замечал — привыкли. Когда же колокол гудел в неурочное время, марковцы прислушивались и по звуку безошибочно определяли, что произошло.
Это значило, что Агафопод бил в колокол или спьяну, или от душевной смуты, когда ему хотелось снова выпить. Вторые сутки Аренкау и Мартинсон поили его, уговаривая обвенчать старик Аренкау с Вуквуной, которая с отцом приехала на ярмарку. Сейгутегин сдерживал свое слово, он не хотел ссориться с Аренкау, да и породниться с ним для него было лестно и выгодно. Но было боязно ослушаться наказа попа Агафопода и отдать Вуквуну в жены Аренкау без его камлания. Вот почему Сейгутегин, чтобы не попасть впросак и сохранить с обоими хорошие отношения, все предоставил делать Аренкау, а тот излишне поторопился. Приехав в Марково, Аренкау, как обычно, поставил свои яранги на лучшем месте и пригласил к себе в гости Агафопода.
Спицын пришел охотно, с надеждой выпить. У него побаливала голова. Накануне он был в гостях у Черепахина. Аренкау приготовился к приходу гостя, набрав у Мартинсона побольше спиртного, и допустил просчет. Аренкау щедро подливал
— Новую жену хочешь?
Аренкау закивал, затряс своей редкой бороденкой, А морщинистое лицо превратилось в сплошную улыбку.
— Козел ты! — буркнул Агафопод и покорно вздохнул. — Язычник, что с тобой поделаешь. Женись. Погуляю у тебя на свадьбе. — Агафопод хотел запеть, но тут что-то вспомнил и с гневом уставился на жениха. Аренкау улыбнулся и, причмокивая, говорил:
— Ой, девка, хорошая девка, Вуквуна мне детишек будет рожать, ты крестить… — его глаза встретились с гневными глазами Агафопода, и Аренкау осекся. Он увидел, что лицо попа налилось кровью.
— Христианку Варвару за язычника? Да я ее крестил, а ты? Козел! — загремел во всю мощь своих легких Спицын. — Козел!
Агафопод схватил за грудь Аренкау, потряс его, отшвырнул в сторону и ушел из яранги. Аренкау был в отчаянии. Он хотел броситься следом за попом, но остановился. Сейчас уговаривать Агафопода было бесполезно. Аренкау задумался. Как же ему быть? Вуквуна должна стать его женой. Аренкау подумал о Мартинсоне. Американ доволен им. Торговля шла удачно, и посредничество Аренкау принесло Мартинсону немалые барыши.
Аренкау отправился к нему. Мартинсон согласился помочь своему агенту. Его забавляло заставить попа совершить богохульный поступок. Он пригласил к себе Агафопода и угостил так, что Агафопод заночевал у Мартинсона, не успев ни накричать, ни подраться. На рассвете он проснулся. У Агафопода страшно болела голова. Он рассчитывал, что Мартинсон даст опохмелиться. Американец хорошо знал повадки попа, поэтому утром он достал из шкафа бутылку и медленно стал наливать ром. Темно-золотистая струя рома приковала взгляд Агафопода. Наполнив, кружку, Мартинсон не подавал ее попу. Тот, удивленный непонятным поведением, приказчика, шагнул к столу, протянул руку к кружке, но Мартинсон отставил ее. Агафопод в отчаянии прошептал:
— За что душу мучениям ада подвергаешь?
— Почему Аренкау не хотите помочь жениться?
— О, боже! — Агафопод едва стоял на ногах. — Аренкау язычник, веры не христианской. Грех на душу не возьму… Сан мой не велит противные богу дела…
Мартинсон взял кружку и стал пить неторопливо, смакуя. Агафопод следил за ним широко раскрытыми глазами, Он был как в столбняке. Не успел Мартинсон сделать пару маленьких глотков, как Агафопод закричал:
— Стой, иуда! Купил ты мою душу! Давай!
Мартинсон отнял кружку от губ.
— Сегодня разрешите Вуквуне стать женой Аренкау?
Агафопод кивнул. Мартинсон с улыбкой протянул ему кружку, и Спицын залпом жадно опорожнил ее, потом проговорил:
— Пропил христианку Варвару. Эх, налей еще.
— Бери с собой, — Мартинсон протянул Агафоподу бутылку с остатками рома. — После венчания получишь еще.
Утро принесло Агафоподу новые мучения. Он старался приглушить их колокольным звоном. Агафопод ждал Аренкау, и он появился, уже осведомленный Мартинсоном.