Пламя надежды
Шрифт:
«Тебе не о чем переживать, ты их не увидишь».
– Как это понимать? – удивляюсь я.
«По крайней мере, некоторых, сегодня точно».
– Но…
«Тебе пора возвращаться, Агнесс. Ты уже слишком часто находишься здесь».
Голос звучит мягко, но в то же время настойчиво, попутно каким-то образом подталкивая меня, чтобы я поднялась с невесомого пола.
– Но я не хочу…
В ответ лишь длительное молчание. И уже начинаю замечать, как
Хотя как это возможно, если я этого не хочу?
Обычно только я могла вызывать своё пробуждение. Как моё подсознание может это делать без моего участия?
– Почему я не помню всего этого там? Мы ещё встретимся?
«Да».
Незримый мужской голос звучит всё тише и тише.
«Но, надеюсь, что больше не здесь», – отвечает тот.
– Постой, скажи хоть кто ты? Или ты… просто моё воображение?
Я путаюсь в своих же мыслях и догадках, как голос раздаётся в последний раз, перед тем, как всё озаряется ярким светом:
«Агнесс».
Глава 20
– Агнесс.
Кажется, это никогда не закончится, думаю я, постепенно приходя в себя после очередного обморока за последнюю неделю.
Какой это по счёту? Пятый? Седьмой?
Я сбилась ещё с прошлой пятницы, когда Молли чуть не застукала меня не в лучшем состоянии в ванной.
– Агнесс.
Мужской голос вновь тихо называет моё имя.
Но я боюсь.
Боюсь, что, открыв глаза, увижу перед собой целую кучу медработников и коллег, а во главе них – Лой. И я больше не чувствую давления в области талии. Что это значит? Они раздели меня и сейчас я голая перед всеми или тело онемело настолько, что даже больше не чувствую его?
– Ты можешь открыть их, всё хорошо.
Доверившись тому, кто это говорит, я начинаю медленно открывать глаза, как желание закрыть их вновь залетает с неимоверной скоростью.
– Ты? – пялюсь я на Кейдана, будто передо мной призрак. – То есть… Вы?
Я начинаю осматриваться. Передо мной уже знакомый чёрный диван и огромный стол из белого дерева, освещённый послеобеденным ярко-оранжевым солнцем через панорамные окна.
Кейдан делает вид, что не замечает моей оплошности, и спрашивает:
– Как ты?
Он сидит на подлокотнике возле моей головы, когда я стараюсь быстрее сесть и вижу на полу свой порванный корсет. Оглядывая себя, замечаю все эти многочисленные слои юбок, но без шнуровки, и чёрную длинную рубашку, под которой, собственно, ничего.
Господин Ригс-старший замечает моё замешательство и смущение, потому что уже добавляет:
– Нет, сначала надел на тебя рубашку.
В любом другом случае я бы начала возмущаться, но не сейчас, когда моя голова до сих пор никак не отойдёт, как после катания на американских горках, после нескольких подряд мёртвых петель.
– Спасибо вам. Я, пожалуй, пойду… – И начинаю вставать.
– Ты уверена, что твоя
– О… эм… Да, спасибо, – слегка киваю и направляюсь, чтобы забрать их и уйти.
– Ты можешь переодеться здесь. Сюда никто не войдёт.
Я подбираю слова помягче, которые можно было бы сказать и ехидному парню с вечеринки, и боссу одновременно, только он добавляет быстрее, с усмешкой осматривая меня до ног:
– Но ты можешь выйти в общий коридор так и…
– Хорошо! Хорошо. – Я останавливаю его, спрашивая, где можно переодеться, на что он только отворачивается и говорит, что постарается не подглядывать.
У меня вырывается истерический смешок, а брови взлетают вверх, когда тот просто разворачивается лицом к двери и начинает описывать то, что видит на ней стрёмную ручку, которая никогда ему не нравилась, а его младший брат – заноза.
Надев всё, кроме блузки, в активном – в очень активном – темпе, перед глазами опять начинает расплываться вся комната, и, может, поэтому я опираюсь на стол рукой, стоя лицом к окну, немного громче и неуклюже, чем планировалось.
– Всё в порядке? – в голосе Кейдана слышится отдалённое беспокойство, но он не оборачивается.
– Д-да, д…
Дыхание вновь перехватывает, и, чувствуя удушье, начинаю хватать ртом воздух чаще. Всё тело становится непослушным, словно немеет, и кажется, что в него одновременно впиваются тысячи острых игл. В ушах стоит такой звон, будто я нахожусь рядом с реактивным двигателем в момент его запуска.
– К-кей…
Предвкушая новую волну помутнения, я пытаюсь позвать его, но мой голос звучит слабо, и даже не надеюсь, что он услышит. Однако парень подхватывает меня за талию так быстро, что не успеваю я закончить свою мысль и вновь рухнуть, когда ноги уже задрожали.
– Я держу тебя.
Кейдан придерживает, помогая идти самой, но, видя, как мне тяжело это даётся, осторожно берёт на руки и несёт к дивану.
– Как давно у тебя это?
Я не отвечаю, пытаясь сдержать резкий прилив тошноты. Во рту скопилось необычайно много жидкости, что кажется, я сделала большой глоток воды, но проглотить забыла. От этой мысли становится противно.
– Агнесс, когда это началось? Ты обращалась в больницу?
Он садится на корточки возле меня и пытается погладить по оголённой спине, когда сразу же отдёргивает руку, морщась от боли.
– Что за…?
В недоумении Кейдан поднимается и спешит осмотреть то место, где только что была его рука; начав неистово ругаться и ходить по комнате, уже пугаюсь я.
– Что… там? Что такое?
Следя за ним, нервозность и паника во мне только усиливаются, особенно когда тот с силой смахивает высокую и наверняка раритетную вазу с живыми цветами с тумбы, разбивая её вдребезги.
– Никуда не уходи! – бросает Кейдан, выходя из кабинета и чуть не снеся дверь с петель.
Что происходит?