Пламя нашей любви

Биварли Элизабет

Маркус уже хотел прикрыть дверь и поспешить в комнату, но в этот момент услышал, что она плачет. Сердце его сжалось — он не привык слышать женский плач. Главным образом потому, что завязывал только поверхностные отношения. Делла не была поверхностной. Она все принимала близко к сердцу.

Маркус открыл дверь и молча сделал шаг к ней. Он не знал, почему он это сделал. Наверное, ему следовало вернуться в комнату и притвориться, что он ничего не знает. Наверное, было бы лучше, чтобы они провели остаток уик-энда, делая вид, что никакой другой жизни у них нет.

Но когда он увидел ее сидящей на ступеньке

и уткнувшейся лицом в колени, с содрогающимися плечами, он понял, что не сможет больше притворяться. Телефон выпал из ее руки и с глухим звуком упал на пол. Она не попыталась поднять его. Делла была в таком отчаянии, что даже не заметила, что Маркус стоит рядом с ней.

Он не знал, что делать. Он не мог ничего сказать. Он стоял и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Еще одно новое чувство — беспомощность. Оно совсем не понравилось Маркусу. Что-то в нем говорило, что ему нужно вернуться в комнату. Однако было и другое чувство — оно говорило, что он должен что-нибудь сделать для нее.

Он подошел к ней и положил руку на плечо. Делла быстро повернула голову — в ее глазах была паника. Она вскочила так быстро, что едва не упала. Он схватил ее за запястье. Некоторое время они молча стояли и смотрели друг на друга. Наконец он отпустил ее руку и дотронулся большим пальцем до ее влажной щеки.

Он все еще не знал, что сказать. И это он, Маркус Фоллон, который никогда не лез за словом в карман, который всегда умел разрядить любую обстановку, вставив шутку — подходящую или не очень. Сейчас он сам себе казался молчаливым рыцарем в сияющих доспехах. Но он никогда не хотел быть рыцарем... По крайней мере, до этой минуты.

Маркус запустил руку в ее мокрые волосы и тихо спросил:

— Все в порядке?

Из-за слез ее глаза казались совсем огромными — она казалась такой хрупкой и беззащитной. Он знал, что она совсем не беззащитная, значит, всего один разговор с Джеффри так подействовал на нее. Маркус возненавидел его еще больше.

Она кивнула, но ничего не сказала, а просто вытерла слезы и засунула руки в карманы халата.

— А по-моему, совсем нет. — Он провел рукой по ее волосам и обнял за шею.

— Все в порядке, — тихо сказала она, но ее голос говорил об обратном.

— С кем ты говорила? — спросил Маркус, понимая, что бессмысленно притворяться, будто он ничего не слышал.

Она посмотрела на валявшийся на полу телефон, потом на Маркуса и спросила:

— Ты много слышал?

Он хотел сказать, что слышал достаточно, чтобы понять, что она связалась с кем-то, с кем не следовало связываться, и что теперь этот кто-то требует, чтобы она сделала то, чего она не хочет делать. Однако он понимал, что все то же самое до некоторой степени можно отнести и к нему самому. С ним ей бы тоже не стоило связываться, раз она из тех женщин, которые принимают все близко к сердцу.

— Совсем немного, — солгал он. — Я забеспокоился, что тебя все нет, и пошел искать. — Он ничего не смог с собой поделать и улыбнулся. — Нескольких секунд достаточно, чтобы соскучиться по тебе.

Она не улыбнулась в ответ, и он больше не пытался шутить.

— Так с кем ты говорила, Делла?

— Да ни с кем. Ничего важного.

— Это он бы стал беспокоиться о тебе сегодня?

Она секунду колебалась, но потом кивнула:

— Да, но не в том смысле...

—

А в каком? — спросил Маркус.

— Ни в каком. — Она отстранилась, затем подняла с пола телефон и все еще пустое ведерко для льда. Затем быстро взглянула на него, но тут же отвела взгляд. — Маркус, давай вернемся в комнату и обо всем забудем, хорошо?

Он ничего не ответил, и она снова посмотрела на него.

— Давай, а? Пожалуйста.

— Не знаю. А это возможно?

— Возможно, если ты сможешь.

Маркус сомневался. Мало того, что Джеффри вел себя с Деллой так, будто она его собственность, он наверняка никогда не даст ей ни о чем забыть.

— Хорошо, давай забудем, — все-таки сказал он.

— Обещаешь? — Она все еще не смотрела на него. — Да.

Когда Делла снова посмотрела на Маркуса, на ее лице не осталось и следа того горя, которому он только что был свидетелем.

— Спасибо, это важно для меня, — как можно равнодушнее произнесла она.

Только сейчас Маркус понял, что эти несколько минут она говорила с ним так же доверительно, как с мужчиной на другом конце провода. Однако теперь она снова держала дистанцию. Они снова притворялись. Он должен был бы радоваться этому. Однако теперь по каким-то непонятным ему причинам он сам готов был расплакаться.

Глава 6

Когда они вернулись в комнату, Делла не могла не почувствовать, что все изменилось. Даже сама комната. Она подошла к окну, подняла занавеску и поняла, что ее худшие опасения оправдались. Это казалось невозможным, но метель усилилась. Она никогда отсюда не выберется.

А почему она, собственно, беспокоится? Что ее ждет, кроме чужого дома с чужой мебелью в чужом пригороде Чикаго, населенном чужими для нее людьми? Средний класс, средний доход, средняя Америка. Место было выбрано специально абсолютно заурядное. Делла прожила там одиннадцать месяцев, но не смогла бы описать ни своих соседей, ни их дома, даже если бы очень этого захотела. Никогда она не мечтала ни о чем подобном, никогда бы не стала жить в таком месте, и поэтому никто никогда не станет ее там искать. И это, конечно, было главное.

Однако хуже всего то, что ей было запрещено завязывать знакомство с кем-либо и выходить на улицу, если в этом не было крайней необходимости. Что может быть рассмотрено как крайняя необходимость, решал Джеффри. И пока ни один из доводов Деллы не показался ему обстоятельством крайней необходимости. Поэтому ей несколько раз приходилось сбегать тайком, чтобы просто не сойти с ума.

Оказаться отрезанной от мира здесь и сейчас вдвоем с Маркусом — еще одно нарушение запрета в дополнение к ее побегу. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной, как с ним. Она едва узнала себя сегодня утром. Никогда в жизни она не вела себя с мужчиной так, как с ним. И дело было не только в том, что она в первый же вечер легла с ним в постель, но и в том, каким был этот секс. Никогда она не делала с другими мужчинами того, что делала с ним. Никогда не чувствовала себя такой раскованной, казалось, ничто не сдерживает ее. Может быть, потому, что ничего не сдерживало его. Наоборот, он не скрывал того, чего ему хотелось, и не стеснялся этого, взамен давая ей то, чего хотелось ей.