Пламя нашей любви

Биварли Элизабет

Она чуть не сказала «буду любить тебя всегда», но вовремя остановилась. Она знала, что он понял бы это как преувеличение, но все равно не хотела, чтобы это прозвучало.

Он улыбнулся, но что-то все же было не так. Его глаза потемнели от желания, когда он потянулся к ней и прошептал:

— Ну если ты настаиваешь...

Глава 7

Маркус нагнулся и поцеловал Деллу в губы, дотронулся до ее груди, отстранив халат, затем провел рукой по ее плечам. Ее кожа была теплой и издавала легкий аромат после недавнего душа. Запах

становился все сильнее, потому что халат постепенно сползал с ее плеча. Маркус провел рукой по ее ключицам, затем по шее, затылку. Ее шелковистые волосы все еще были влажными. Он хотел, чтобы они так стояли всегда. Он никогда не устанет прикасаться к ней.

Судя по всему, Делла чувствовала его мысли, потому что ее руки стали развязывать узел на его халате, затем она обхватила ладонями его лицо. Почувствовав ее молчаливое приглашение, Маркус начал опускать руки ниже, и она глубоко вздохнула, когда он поднимал пальцами ее тяжелые груди.

Его последней ясной мыслью было то, что его тело отзывается на нее так же быстро, как и прошлой ночью. Сила его влечения такова, что все остальные чувства моментально отходят на второй план. В тот момент, когда он дотрагивается до нее, весь остальной мир перестает существовать, остаются только жар и влечение, желание, требующее удовлетворения.

Делла, казалось, понимала это или, возможно, испытывала те же чувства, что и он, потому что начала яростно развязывать его халат, чтобы дотронуться до него. Ее руки слегка дрожали, потому что он трогал ее грудь, но затем она быстро распахнула его халат и в следующее мгновение оказалась на коленях перед ним. Одной рукой она поглаживала его бедро, а второй ласкала его член.

От ее прикосновения он едва не взорвался, быстро закрыл глаза и глубоко вдохнул. Некоторое время она так ласкала его, его сердце билось так сильно, что кровь застучала у него в ушах, а когда он ощутил прикосновение ее губ, он застонал.

Его пальцы судорожно гладили ее волосы — она чувствовала, что он близок к концу, поэтому она остановилась, взяла его за руку и потащила к постели. Она быстро стащила с него халат и толкнула его на кровать. Он подчинился и завороженно смотрел, как она тоже освобождается от своего халата.

Она присоединилась к нему в постели, и он взял ее за плечи и нежно повернул. Она стояла на коленях, упершись руками в матрас. Он провел рукой по ее бедрам и тоже встал на колени. Он провел руками по ее ягодицам и медленно вошел в нее, затем подался вперед, пока его грудь не коснулась ее спины. Он сжимал руками ее грудь, лаская большими пальцами ее соски. Она застонала. Затем он задержался на секунду и еще раз глубоко вошел в нее.

Она издала глубокий стон, сжав в руках простыни. Он снова вошел в нее. Но она требовала еще и еще. Разве он мог не подчиниться? Никогда у него не было настолько раскованной женщины. Она и подчинялась, и требовала в одно и то же время — как никакая другая. Они перепробовали все, что только возможно: позиции сверху, снизу, лежа и стоя. Когда наконец они одновременно достигли высшей степени наслаждения, она держалась руками за кресло, в котором они начинали, а он входил в нее сзади. Волна оргазма накрыла их одновременно. Затем они вместе без сил упали в кресло.

В течение долгого времени они оставались так: Маркус полулежал в кресле, а Делла — у него на коленях. Они не произносили ни

слова, возможно, потому, что не хотели говорить, а может быть, потому, что не могли. Делла прижималась грудью к его груди, и он чувствовал, как колотилось ее сердце, в точности повторяя ритм его собственного. Постепенно их сердца успокаивались, пока их ритм не стал мерным и счастливым. По крайней мере, пока. Маркус понимал, что пройдет совсем немного времени, и их снова охватит желание.

Однако на этот раз все было не совсем так, как раньше. Он не был уверен, что понимает, что было не так, однако не сомневался в этом. Да, секс был горячим и страстным. Да, их обоих охватило неконтролируемое желание. Да, они говорили и делали то, чего не говорили и не делали с другими партнерами.

Однако было и что-то еще, чего Маркус никогда раньше не испытывал. Дело было не только в отсутствии запретов, но и в отсутствии страха. Все было так, как будто он всегда ждал этого. Он не мог объяснить это самому себе, ведь они знали друг друга всего несколько часов. Секс с Деллой казался... каким-то правильным. Как будто все остальные женщины в его жизни были просто репетицией. Это должно было что-то означать, он был уверен. Если бы он только смог понять, что это значит...

В тот момент, когда Маркус проснулся, он уже знал, что Делла ушла. В комнате было все еще темно. Ее запах все еще окутывал его. Простыни были все еще теплыми там, где лежала она. Но он знал, что ее нет. Возможно, он проснулся потому, что услышал, как хлопнула дверь. Может быть, если бы он поспешил, то поймал бы ее у лифта. Или, если она уже скрылась в лифте, он мог бы догнать ее в вестибюле.

Однако он не сделал ничего этого, потому что понимал, что проснулся совсем не из-за звука. Его разбудила бессознательная уверенность, что Делла безвозвратно ушла и что он совсем один.

Один, изумился он, свернувшись в постели. Это было привычное для него состояние. И в то же время сейчас все было совсем по-другому. Его никогда не беспокоило то, что он живет один, ужинает один, работает один. Наоборот, он всегда предпочитал оставаться один. За исключением разве что Шарлотт, но это потому, что она тоже была из тех, кто предпочитает одиночество. Маркус никогда не чувствовал, что у него много общего с другими. Если ему нужна была компания, он легко находил ее. Всегда были люди, которым он мог позвонить, места, куда он мог поехать и где моментально оказывался в центре внимания — не важно, друзей или знакомых, которых он предпочитал называть друзьями. Но на самом деле ему нравилось оставаться одному.

Однако сегодня утром это совсем не нравилось ему. Маркусу казалось, что он окружен смердящей пустотой.

Он встал, надел халат, завязал его на талии и направился к окну. Лунный свет пробивался сквозь занавески, и на столе он заметил листок бумаги. Он подумал, что это записка, и что-то сжалось у него в груди. Но это был тот листок, на котором накануне он записал для нее свои телефоны. Она не взяла его с собой. Она хотела дать ему понять, что не будет искать встречи с ним.

Она говорила, что в Нью-Йорке у нее неприятности. Маркус не мог себе представить, какого рода неприятности могут быть у такой женщины. Но если Делла говорила, что у нее проблемы, значит, у нее проблемы. И если она говорила, что он не может помочь ей... Но здесь как раз она могла ошибаться.