Пламя Победы
Шрифт:
Со дня их первой и последней встречи – в тот самый день, когда поиски Игрока привели Сатина в деревню Кутузово, – Рас-Сел сильно сдал. Он похудел, хотя дальше худеть, казалось бы, некуда. Черты лица сильно заострились, глаза сияли лихорадочным блеском.
«Лицо Гиппократа, – машинально отметил Карим. – Такое характерно для умирающих. Сколько же ему лет? Отец ведь, кажется, говорил…»
– Привет, Сатин-младший, – проскрипел Часовщик. – Я рад, что ты оказался достаточно умным, чтоб докопаться до истины. Значит, не все так плохо в нашем королевстве, есть кому город оставить… –
Карим кивнул: слушаю, мол.
– Мне пятьдесят два года, Сатин-младший, – продолжал Часовщик. – Многие годы я управлял моими сородичами, держась за спинами тех, кого вы считали нашими вождями, оставаясь в тени… Та власть, что видна, – фикция. Лишь тот, кто дергает за нитки, оставаясь в тени, может наслаждаться ею в полной мере… Я видел и пережил многое, я и так подзадержался на свете… Но я не мог не сделать того, что сделал, причем один, не привлекая сородичей-магов… Попроси я их, они бы не отказали, но тогда бы разделили со мной ответственность. А я этого не хотел. Теперь моя совесть чиста, можно отдохнуть. А вы копошитесь дальше.
Рас-Сел приглушенно захихикал, потом закашлялся, и некоторое время ему пришлось восстанавливать дыхание.
– Жаль, времени мало… Скажу тебе самое главное: я не собирался устраивать взрывы. Я не планировал никого взрывать, это не я. Не мы – не гр-хч-сг-от и не альвы. Мне сейчас ни к чему тебя обманывать. Это джинна. Весь фокус в том, что «пламя победы», которое они с такой радостью сотворили, да и не одно, пробуждает внутренний огонь, выводит его наружу…
Такое объяснение Карима не устроило.
– Вы хотите сказать, оно делает человека… и нечеловека агрессивным?
Часовщик слабо махнул рукой:
– Можно и так сказать, наверное. Тебе виднее. Но если говорить про джинна – «пламя победы» действительно разбудило их внутренний огонь, сделало их… безумными.
– Одержимыми? – уточнил Карим.
– Да, верно. Ну, ты лучше эти слова знаешь. Они сами полезли в метро, я не предполагал, что они направятся туда прямо после ритуала. Я с самого начала знал, что джинна погибнут, они нужны были только как генераторы, но я никак не предполагал, что это произойдет в метро, где столько народу. В этом моя ошибка, каюсь. Я хотел лишь использовать энергию, полученную благодаря ритуалу, для заклинания-люка. Ну, ты видел его: светящаяся решетка, под ней спрятаны все якобы умершие источники. Для того чтобы создать это заклинание, я сотворил… Не буду говорить, как называется эта штука, ты все равно не выговоришь. Назовем ее «трансформатором»…
– Вы затеяли все это, – перебил Карим, – потому что джинна захватили наше уникальное предприятие? Потому что верог лишали вас крова? Потому что сатра их покрывали?
– А ты умнее, чем я думал, Сатин-младший, – захихикал Часовщик. – Все сосчитал, ничего не забыл.
– Нет, видимо, я как раз тупой, – холодно отозвался Карим. – Я не понимаю, в чем же
– Э, да что ты! – вновь махнул рукой Рас-Сел. – Цель оправдывает средства. Ну, посмотри: верог Маркаров убрался и бросил свое строительство. Джинна Александров – ты этого, наверное, еще не знаешь – убит. Точнее, погиб в автокатастрофе – и я уверен, ему помогли в этом. Теодоракеса сняли. Разве плохо? А остальные не сегодня-завтра смогут вновь пользоваться источниками. Что касается маах`керу – их источник очень удачно оказался по дороге от центра Москвы к Зеленограду. Кто-то же должен был запустить это представление – они и начали, поперлись к сатра качать права… – Часовщик снова закашлялся.
Карим пытался переварить только что услышанное.
– А где дневники? Мне бы не хотелось, чтобы они попали в руки Наблюдателей или еще каких-нибудь любителей интриг…
Рас-Сел отдышался и вновь захихикал:
– А вот здесь мы с тобой мыслим одинаково. Дневники в надежном месте – там же, где и трансформатор. Как только меня не станет – а это, пожалуй, случится быстрее, чем я думал, – трансформатор самоуничтожится. Не сразу. Скорее всего – через час или через два. Ну и дневники уйдут в небытие вместе с ним и со мной. Чтобы больше никто и никогда…
– Подождите, но так же нельзя! – вскричал Карим. – Секрет заклинания, способного спрятать колодцы, должен быть доступен, ведь это может пригодиться! Ведь ранее считалось, что скрыть колодец так, чтобы он казался мертвым, невозможно!
– Тьфу ты! – рассердился Рас-Сел. – Да ты вовсе не умен, я ошибся. В дневниках нет ни слова о колодцах. Гитлер не владел этим секретом, и солдаты рейха тоже его не знали. Маги-джинна умели лишь генерировать энергию, которая делала их и остальных, оказавшихся рядом, неустрашимыми, сильными. Вытаскивала наружу все, на что они были способны, и удесятеряла эти качества – как хорошие, так и плохие. А использовать эту энергию для закрытия источников придумал я, я один. И этого заклинания нет нигде: оно только тут! – Он постучал себя по лбу.
– Я ничего не понял, – признался Карим.
– Объясняю еще раз, – прохрипел Рас-Сел. – С помощью ритуала я получил энергию джинна. В этом же ритуале участвовали альвы, они тоже получили энергию – последствия, думаю, ты видел. Но основная моя цель была не в этом. Я хотел спрятать источники, и для этого придумал трансформатор, который заставляет энергию джинна блокировать колодец. Создает пробку. Закрытый «люк», плотный кокон, не позволяющий не то что пользоваться источником, а даже видеть его. Понимаешь теперь?
– А джинна об этом знали?
– О, преисподняя! Да нет, конечно!
Рас-Сел внезапно замолчал и затих, закрыв глаза. Карим решил уж было, что Часовщик умер. Он несколько раз окликнул его. Наконец «желтый» шевельнулся и через силу хрипло произнес:
– Нет сил, Сатин… Но я все сделал… Через час трансформатор уничтожится, а колодцы оживут…
После этого Рас-Сел дернулся и умолк, теперь уже навсегда.
Фонарь, видимо, выпал у него из рук, на экране стало темно.