Пламя под пеплом
Шрифт:
Еще не кончилось собрание, а мы уже знаем его результаты и наше собственное положение.
Ранний утренний час, но гетто уже не спит. Мы стоим наготове на улице Ошмянской. Сюда приходит известие, что собрание закончилось лозунгом: "Хватайте Виттенберга!"
Этот лозунг, подхваченный толпой, предводительствуемой группой преступников, прокатывается по улицам гетто. На Ошмянской буйствует толпа, разгоряченная страхом, жаждой насилия. Она - как стая хищников, ищущих жертву. Над гетто взвился вопль: "Где Виттенберг? Выдайте нам Виттенберга!"
Часть
Командование распорядилось пока не применять огнестрельного оружия. Батальон на Страшунь 6 получает приказ переместиться на Ошмянскую и поддерживать осажденных. На улице - всеобщая свалка. Перебегая с места на место, я слежу за густой толпой, вижу окровавленное лицо Баруха, который из последних сил отбивается от нескольких уголовников, пытающихся его связать.
На Немецкой 3 по приказу штаба готовят оружие. Наши бойцы раскапывают в подвале тайник, достают и проверяют винтовки и пистолеты. Шпик заметил подозрительное движение и вызвал полицейского. Тот собирается спуститься в подвал. Его добром предупреждают, чтобы не шел, но он не обращает внимания на предостережения. Выстрел. Полицейский падает.
Обстановка на улице накаляется. Генс объявляет, что все рабочие, забрав своих жен и детей, должны отправляться на свои объекты. Это объявление напоминает времена акций и усиливает страх толпы.
Теперь на бойцов ЭФПЕО на улице Ошмянской кинулись не только уголовники, но и толпы рабочих во главе со своими бригадирами. Обе стороны готовы на все. Люди окончательно потеряли рассудок и соображение. Толпу надо утихомирить любой ценой. Вдолбить ей правду. Протрезвить распаленные жаждой крови мозги. Необходимо во что бы то ни стало избежать братоубийственной войны в гетто.
Бойцы, давно завоевавшие в гетто прочный авторитет, выходят на улицу и пробуют воздействовать на массы. Ошмянская превращается в агитпункт. К толпе обращаются Соня Медайскер, Доджик Видучанский, Рашель, Хая Тикочинская и другие.
Доджик выступает, кричит, словно силится влить в свои слова всю душу и пыл молодости: "Не верьте им! Они вас обманывают! Виттенберг - только предлог. Вспомните ковенскую акцию. Они собираются здесь устроить второе Ковно. Они хотят уничтожить нас, потому что нас боятся и боятся нашего сопротивления в час несчастья! Не верьте, что с выдачей Виттенберга все будет спасено. Виттенберг хотел постоять за вашу жизнь и достоинство. Выдачей Виттенберга они пытаются спасти только свою шкуру, и плевать им, что гетто находится на пороге уничтожения. Ответ один "вооруженный отпор врагу!"
Соня говорит спокойно, но в сердца проникает правда, которую излучает ее прямой честный взгляд: "Кому
На улице ощущается перемена. Напряжение спадает. Слова подействовали. Уголовники, грузчики, все, кто вел себя наиболее агрессивно, отступили.
В это время Деслер публикует телефонограмму из гестапо, что если Виттенберг к назначенному сроку не будет выдан, в гетто войдут немцы.
Новость потрясает сердца. Если Виттенберг не пойдет, говорят евреи, пойдем мы - погибнет все гетто!
В штаб приходят депутации от юденрата, от еврейских общественников. Они рассказывают пугающие вещи: Китель звонил в гетто уже трижды; Виттенберг должен быть доставлен в гестапо ЖИВЫМ в течение дня, в противном случае гетто дорого поплатится.
И гетто бушует. Гетто нас ненавидит. Оно хочет силой заставить нас выдать нашего командира. Внезапно гетто узрело в нас врагов, изменников, провокаторов!
Нам навязывают войну. Мы готовы. Но не против немцев эта война. Между нами и немцами встали массы гетто. Прежде чем бороться с врагом, нам придется начать междоусобную войну. Из этой-то войны мы выйдем победителями - ведь у нас есть оружие. Но как повернуть это оружие, оплаченное кровью наших бойцов, против своих ослепленных братьев! Как убедить их, что гетто - на пороге окончательного истребления, что арест Виттенберга - подлый ход, в проведении которого с немцами сотрудничают еврейские власти гетто? Мы понимаем, что если сейчас в гетто войдут немцы, массы выступят на их стороне и против нас, видя в нас виновников гибели тысяч евреев.
Все гетто ждет теперь решения штаба. Ждет его и организация. А в маленькой комнате, сидя взаперти, дожидается вестей с улицы и слова своих товарищей Ицик Виттенберг.
– Принести в жертву Виттенберга, командира организации, ради мнимого спокойствия гетто?
Деслер сообщил срок, назначенный гестапо, - шесть вечера! Полиция шныряет по гетто, ищет Виттенберга. Штаб решает отправиться к Ицику и вместе с ним определить, как действовать. На чердаке дома номер шесть на улице Ошмянская, куда Ицик перебрался из предыдущего своего укрытия, начинается совещание, беспримерное по своему трагизму. Виттенберг принимает решение. Он говорит: "Я сам наложу на себя руки. Гетто успокоится, немцы получат Виттенберга - но мертвого. Отдаться в руки гестапо живым? Пособить победе предателя Деслера? Нет, никогда!"
Немцы, однако, требуют живого Ицика. Известие о решении командира молниеносно распространяется среди членов организации. Ощущение бессилия и кровавого безумия.
А там, наверху, меняют тем временем решение. Ицик примирился с мыслью сдаться гестапо ЖИВЫМ.
Совещание окончено. Ицик отдает последние распоряжения. Назначает своего преемника - Абу; еще немного, и настал срок.
По гетто ветром несется новость: Виттенберг предает себя в руки гестапо. Виттенберг добровольно идет на смерть. Гетто облегченно вздыхает. Имя Виттенберга у всех на устах: