Пламя страсти
Шрифт:
— Кажется, что прошло очень много времени, не так ли?
Да, казалось, что с момента, когда заболели Эмма и Оливер, прошла вечность.
Несколько мгновений Лайм не сводил с нее глаз.
— Я хотел приехать раньше, но, к сожалению, не смог.
— Я знаю.
Мужчина поднял ее руку, все еще сжатую в кулак. Только теперь Джослин заметила, что до сих пор продолжала держать серебряную брошь с рубинами. Он осторожно разжал ее пальцы и, взяв брошь, посмотрел на четыре отметины, оставшиеся на ладони молодой вдовы — по форме они напоминали
Лайм заглянул в ее прекрасные печальные глаза и поднес ее руку к губам.
— Я люблю тебя, Джослин Фок, — прошептал он.
Женщина удивленно уставилась на него. Боже, неужели она ослышалась? А, может, она бредит?
Лорд Фок робко улыбнулся.
— Ведь именно это ты хотела услышать, правда? — уточнил он.
Еще секунду назад Джослин думала, что выплакала все слезы, но сейчас ее глаза снова увлажнились. Лайм Фок признался ей в любви! Несмотря на то, что у их любви нет будущего.
— Я боялась, что ты никогда не скажешь этих слов, — растерянно пробормотала она.
Он пробежал губами по ее руке и прижал ладонь к своей щеке.
— Еще год назад я бы не поверил в то, что смогу полюбить. Но все месяцы, когда тебя не было рядом, я мечтал о тебе.
— Но почему же ты не признался, что любишь меня, раньше?
Опустив ее руку, Лайм запрокинул голову, оперся затылком о дерево и тяжело вздохнул.
— Я не мог.
Слегка отстранившись, Джослин заглянула ему в лицо.
— Но почему? Ты же знал, что я люблю тебя.
— Да, но я также знал, что у нас с тобой нет будущего, — обнажая жестокую правду, вымолвил лорд Фок.
Его слова отозвались ноющей болью в сердце вдовы Мейнарда, однако в ушах снова и снова звучало признание в любви. Она понимала, что никогда не забудет этот день и этот час, как понимала, что ей не суждено стать счастливой. Не суждено каждое утро просыпаться рядом с любимым, не суждено носить под сердцем его детей, слышать их смех и утирать их слезы. Не суждено чувствовать его сильную руку, поддерживающую ее в горе, и не суждено состариться рядом с ним, наблюдая, как вокруг расцветает молодая жизнь.
Джослин заставила себя не думать о будущем. Она должна вернуться к Оливеру.
— Мне пора идти. Я и так слишком долго здесь задержалась, — поднимаясь с его колен, проронила она.
Лайм тоже встал и, не позволив ей отвернуться, обнял ее.
— Я останусь с тобой столько времени, сколько потребуется.
Но не навсегда!
— А как же Торнмид?
Притянув женщину к себе, он прильнул губами к ее губам.
— Он подождет, — разжав объятия, ответил мужчина, потом отступил назад, запахнул полы ее накидки, аккуратно застегнул их брошью и, взяв Джослин за руку, повел обратно к деревне. Едва молодая мать переступила порог дома, как в нос ударил резкий едкий запах. Осознав, что он исходил от кровати, на которой лежал Оливер, она высвободила руку из ладони Лайма и бросилась к сыну.
— Что вы делаете? — в ярости крикнула женщина арабу, склонившемуся
— Джослин! — позвал ее Лайм.
Она слышала его, но не отозвалась. Подойдя к постели, Джослин резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Ее глаза округлились от ужаса: лекарь выпрямился, и она увидела в его руках кусок раскаленного докрасна железа.
— Не волнуйтесь, госпожа. Ребенок не чувствует боли, — заверил ее араб. — Я недавно дал ему успокоительное, и он заснул.
На плечи молодой матери опустились руки Лайма. Именно они не позволили ей помчаться вперед и оттолкнуть этого необычно одетого темнокожего человека от кровати.
— Точно так же он спас Эмриса, — сжимая плечи Джослин, объяснил лорд Фок. — Доверься мне, Джослин. Не мешай Ахмеду. Только он может спасти Оливера.
Охваченная безумным страхом, с трудом воспринимая происходящее, женщина пыталась понять смысл его слов. Мысли беспорядочно путались, ее трясло, будто в лихорадке. Неужели этот человек из далекой страны мог сделать то, что еще не удавалось никому в Эшлингфорде? Неужели он действительно мог спасти Оливера? Усилием воли отогнав страх, Джослин решила: будь что будет. Судьба давала сыну шанс выжить, значит, надо попытаться.
— Я хочу видеть Оливера.
Ахмед перевел взгляд с Джослин на Лайма. Получив одобрение от господина, он послушно отошел в сторону.
Оливер лежал на кровати без одеяла и без одежды. Хотя некоторые из нарывов были вскрыты, мальчик выглядел безмятежно спокойным. И все-таки холодная рука страха продолжала сжимать сердце матери. Ее сынок, ее маленький мальчик…
— Нарывы нужно очистить, госпожа, — осторожно объяснил Ахмед. — И тогда яд уйдет из тела.
Повернувшись, Джослин уткнулась лицом в плечо Лайма и судорожно вцепилась руками в его плащ.
— Не позволь ему умереть, — взмолилась она. — Я не смогу жить без него.
Мужчина прижал ее к груди и ласково погладил по спине.
— Ахмед сделает все возможное, — заверил он, подводя женщину к пустой кровати и усаживая ее на тюфяк. — Тебе необходимо поспать. Когда Оливер проснется, тебе потребуются свежие силы.
— Я… я не смогу заснуть, — сдавленным голосом пробормотала она.
— Попытайся. Ты должна отдохнуть.
Джослин беспокоилась напрасно. Едва ее голова коснулась подушки, как она погрузилась в сон.
Лайм продолжал сидеть рядом с возлюбленной, охраняя ее сон. Но вскоре его внимание привлек громкий стон Эммы. Осторожно поднявшись, лорд Фок шагнул к кровати, на которой беспокойно металась старая няня.
— Оливер! — учащенно дыша, звала женщина. — Мальчик мой!
Лайм присел на край кровати.
— Не волнуйся, Эмма. Оливера вылечат.
Услышав его голос, служанка открыла воспаленные глаза.
— Это действительно ты, Лайм? — шаря рукой по одеялу, спросила она.
Протянув руку, он накрыл ладонью уродливо искривленные старостью пальцы Эммы.