Пламя
Шрифт:
– Джоанна, я хотел бы узнать о тебе все. В конце концов, ты единственная женщина в мире, которую я когда-либо просил стать моей женой.
– Твоей женой? Ты хочешь сказать, что все еще…
Ее слова замерли на губах, а нахмуренные брови и сердитый взгляд совершенно ясно говорили, что она пока еще не вполне осознала его предложение о женитьбе. Однако он полагал, что время для обсуждения этой темы еще впереди.
– Скажи мне, – подбадривал он ее, – когда ты была маленькой девочкой, была ли ты такой же тихой и застенчивой,
В ответ она насмешливо фыркнула.
– Тихой и застенчивой? Я не припоминаю, чтобы родители, вспоминая о моем детстве, когда-либо произносили эти слова.
– Ну конечно, нет! Как я мог забыть? Ведь ты была единственным ребенком!
– Именно. И не только единственным. Я была последней в роду Макиннесов.
– Должно быть, ты была озорницей. – Он ухмыльнулся. – Теперь я понимаю, какая ты – своевольная, упрямая и капризная. Разве я не прав?
Джоанна кивнула, уютно уткнувшись лицом в его грудь.
– Мой дед, Дункан, умер еще до моего рождения, а мои дяди, Александр и Томас, никогда не проявляли особого интереса к браку. Как бы то ни было, все родственники любили меня как собственного ребенка.
– Значит, мало того, что у тебя скверный характер от природы, так тебя еще больше испортили и изнежили в детстве.
– Верно, и даже хуже, – добавила она. – Мои родители слабо представляли себе, что я вытворяла. Возможно, они были слишком заняты друг другом и поэтому не видели ничего плохого в том, чтобы давать мне все, чего я только желала. При их попустительстве и бесконечном потакании обоих моих дядьев я, уверена, плохо бы закончила, если бы не влияние бабушки.
– У нее есть властная жилка.
– Ты знаком с ней? – удивленно спросила Джоанна.
– Да, это великая женщина. Я встретился с ней, когда готовился к отъезду в горы, чтобы вступить во владение замком Айронкросс. – Рука Гэвина нежно скользила по ее обнаженной руке. – Она была первой, кто представил мне тебя, моя маленькая волшебница, хотя и всего лишь посредством добрых слов.
– Как она себя чувствовала? – спросила Джоанна, беря его руку в свою. – Для нее, наверно, было невероятной трагедией узнать о смерти моего отца и… всех нас!
– Когда я ее оставил, она выглядела не очень здоровой, но у нее сильны дух и разум, которые помогают компенсировать то, что забрали годы. – Гэвин некоторое время прислушивался к шуму дождя. – Ее высказывания во время нашей встречи не свидетельствовали о том, что она потеряла надежду.
– Надежду? – спросила Джоанна, в недоумении поднимая на него взгляд. – Ты хочешь сказать, она подозревает, что кто-то выжил?
Гэвин нахмурился.
– Не думаю, что она смеет надеяться на такое чудо. Но ее манера вести разговор, то, как она убеждала меня отправиться в горы, – все это заставляет меня верить, что она надеется на справедливую кару для тех, кто совершил это злодеяние.
Гэвин заметил, что выражение лица Джоанны изменилось. Она отвернулась и стала
– Соответствует ли мое описание леди Макиннес твоим воспоминаниям о ней? – спросил он.
Она быстро повернулась и кивнула с легкой улыбкой.
– Она всегда была человеком решительным, если уж бралась за какое-то дело. Как я уже говорила, только ее влияние и постоянные нравоучения направили меня на путь истинный. Говорила ли она тебе что-нибудь, когда вы встретились в последний раз… я имею в виду, обо мне? Или по поводу замка?
– Насколько я помню, вопросы сейчас задаю только я!
– Это ты умеешь, – мягко сказала Джоанна, легким прикосновением разглаживая морщинку на его лбу. – Хотя за эти несколько месяцев я многому научилась, но всегда помнила некоторые вещи, о которых она мне успела рассказать за прошедшие годы. Если посмотреть на все, что было, внимательно, то многое окажется связанным между собой.
– Она просила меня разыскать твой портрет. По правде говоря, я понял так, что портрет – это единственная вещь в замке, которую она рассчитывала получить.
Джоанна села в постели и повернулась к нему.
– Упоминала ли она что-либо еще? Она говорила тебе о несчастьях, которые преследуют наш род?
Гэвин следил за тем, как ее пальцы нервно дрожали в его руках.
– Твоя бабушка рассказала мне о том, как умер каждый из ее сыновей, а также упомянула, что проклятие замка Айронкросс не имеет ничего общего с существованием призраков или гоблинов. Она говорила о Зле, которое обитает в этих местах, но подчеркивала, что это Зло, исходящее из человеческого сердца.
– И она убедила тебя докопаться до истины.
– Да, – кивнул он. – У меня есть землевладения и люди на равнине, и я никогда не планировал превращать замок Айронкросс в свой дом. Граф Энгус преподнес мне эти владения в дар, и я вижу, что здешним людям сейчас необходим хозяин, который позаботится о них. Но я никогда не приехал бы в горы, если бы не визит ко мне твоей бабушки. Именно он и послужил толчком к этой поездке.
– Ты сожалеешь о том, что приехал? – спросила она тихо.
Он заглянул в ее бездонные синие глаза и искренне ответил:
– Я навсегда останусь должником твоей бабушки. Она подарила мне теплоту солнца. – Он поднес ее руку к своим губам. – Она подарила мне тебя.
Джоанна быстро отвернулась, но Гэвин успел увидеть слезы, предательски скатившиеся по ее щекам. С неохотой он позволил ей освободить руку из своей ладони и застыл, любуясь ее прекрасным профилем, в ожидании, когда она найдет нужные слова.
С некоторым удивлением он обнаружил, что его горло сжалось, а в груди стало нарастать неизведанное ранее ощущение. Его руки испытывали почти болезненное желание снова вернуть ее в свои объятия.