Пламя
Шрифт:
Суровость ее взгляда почти заставила его рассмеяться.
– Но это совсем не то, о чем ты сейчас говорил! Ты что-то упоминал о старшем брате Эмброуза и его жене!
– Ага, так ты все-таки меня слышала. Тем не менее у тебя такой вид, будто ты потерялась где-то среди вересковых зарослей.
– Я всего лишь проверяла твою искренность, – осторожно ответила она, снова переключая внимание на еду, стоявшую перед ней. – И твой темперамент.
Гэвин откинулся назад и изумленно смотрел на нее, в то время как она спокойно вернулась к ужину.
– Так, значит, я не оправдал ожиданий?
– Именно, и в значительной
Он слегка склонил голову.
– Поверь мне, уж я использую этот шанс! Джоанна слегка улыбнулась, отпив немного вина из своего кубка.
Гэвин ощутил внутри себя волну голода, но не того, который можно было бы удовлетворить с помощью пищи. Его глаза блуждали по мягким линиям ее шеи, и он заметил биение ее пульса под атласной кожей. Крепко сжав зубы, Гэвин скрестил руки на могучей груди, наблюдая за тем, как она ест.
– Но вернемся к моему вопросу, – бросил он пробный шар, протягивая руку и поднимая свой кубок с вином, – относительно Макферсонов.
– Да, я встречалась с Фионой и Алеком, но только однажды, в студии Элизабет. Я никогда не была поклонницей Джона Макферсона. Опять-таки, я никогда с ним не встречалась, но знаю многих, кто… был высокого мнения о нем. – Она подняла брови и серьезно посмотрела ему в лицо. – Но, поскольку ты об этом упомянул, я должна сказать, что Эмброуз не оправдал моих ожиданий, не представив меня, когда был подходящий момент, своему младшему брату, доброму лорду Нэви. Если бы он это сделал… и если бы он оказался таким же красавцем, как два его старших брата…
Джоанна глядела на него с невинностью ягненка.
– Кто знает, возможно, я и могла бы присоединиться к сонму поклонниц у его ног.
Гэвин пристально посмотрел на нее.
– В тебя вселился дьявол, Джоанна Макиннес.
– А ты, похоже, разбудил его.
– Я задал простой вопрос.
– Да, вопрос, но с подтекстом. Ты заслуживаешь худшего, чем имеешь.
– Гм-м, – фыркнул он. – Как можно так говорить о горце, особенно таком безобразном, как Джон Макферсон… Это вовсе не значит, что я не испытываю добрых чувств к его семье. Так вот, как можно говорить, что этот увалень красив. – Он возмущенно посмотрел на нее. – Если, конечно, ты подразумеваешь, что он лучше…
– Нужно уметь мириться со своими недостатками. – Она мягко похлопала его по руке забинтованной ладонью. – Но, будучи пришельцем с равнины, с той стороны границы, ты, безусловно, привык к подобным сравнениям.
Гэвин зарычал на нее, и Джоанна быстро отдернула руку.
– Ладно, возможно, мне не следует быть таким грубым. Я постараюсь в будущем вести себя более сдержанно.
Она скрыла улыбку за деланным выражением сожаления и снова принялась смаковать еду.
«У нее есть чувство юмора. У нее есть шарм. И она прекрасна. Господи, что же она делала, заключенная в этих подземельях в течение последних шести месяцев? Ведь если добавить все эти качества к тому богатству, которое принесет женитьба на ней, то можно отнести ее к женщинам, из-за которых мужчины сражаются, и часто до смерти. Причем мужчины, которые сами обладают властью и богатством, такие как Этол и Гордон. Возможно, и такие мужчины, как я сам, – нехотя подумал Гэвин. – Но никогда раньше, – мысленно продолжил он, – у
Продолжая упиваться ее совершенными чертами и великолепными женскими формами, Гэвин размышлял, что, хотя Джоанна и вызывала у него сильнейшее вожделение, он чувствовал, что в этой женщине есть нечто, что она – почти неземное творение, чей портрет пленил его еще до их встречи. Он только однажды поцеловал ее, но ненасытная жажда, поселившаяся в нем с того мгновения, и настойчивый шепот в его голове твердили ему, что он обязан добиться ее. И он знал, что получит ее. Причем не просто сегодня вечером или завтра, а на долгое время – возможно, значительно дольше, чем границы действительности, определяемые словами «здесь» и «сейчас».
Оторвавшись от еды, Джоанна на мгновение подняла глаза, и он снова обнаружил, что тонет в фиалковой синеве этого чуда. Возможно, впервые за последнее время ему улыбнулась удача, когда в его жизни появилась Джоанна. Нечто, находящееся глубоко внутри его естества, нечто, взволновавшее его с того самого момента, когда он впервые увидел ее портрет, говорило, что его появление в Шотландии имеет высшую цель. Сейчас он как никогда испытывал уверенность в том, что он и Джоанна встретились для осуществления чего-то большего, чем просто возмездие тем, кто убил ее родителей.
Глубоко вздохнув, он подумал о том, стоит ли лелеять надежду на подобное блаженство.
– Это довольно необычно, – произнесла она, подняв глаза и снова встретившись с его взглядом. – В том смысле, что ты, являясь человеком с той стороны, был настолько дружен с кланом горцев!
– Дело, видимо, в том, что в жилах моих предков текло немного крови Россов со стороны матери. Вероятно, этим и вызвана такая благосклонность к ним с моей стороны. – На этот раз уже Джоанна издала звук, похожий на рычание разъяренной тигрицы, – реакция, которая ему необычайно понравилась. – Но то, что ты сказала сейчас, правда, – продолжил он, глядя в сторону. – Я знаю, что действительно крайне редко жители равнин доверяют диким вороватым пройдохам, которые шныряют по этим холмам. Разумеется, из этого правила есть исключения.
Гэвину не нужно было поднимать взор, чтобы ощутить уколы острых стрел, которые вылетели из ее глаз. Он потянулся к кувшину, наполнил свой кубок и стал вертеть его в руке. Только теперь он заметил, что девушка уже почти покончила с едой, которую он ей предложил. «Должно быть, у нее не было нормального обеда уже несколько дней, а может, и недель», – решил Гэвин.
– Время от времени, знаешь ли, встречаются достаточно воспитанные горцы, с которыми можно общаться без затруднений. – Он сделал полный глоток вина и взглянул на нее. – Но я, кажется, уже говорил, что это редкость?
– Да, уже говорил.
Без всяких церемоний Джоанна протянула руки и, взяв его нетронутый поднос, переложила его содержимое на свой.
– Я вижу, что нет смысла претендовать на воспитанность, если ты заранее считаешь меня дикаркой!
– Ага, так ты стащила мой ужин! – воскликнул он, ставя на место свой кубок и угрожающе наклоняясь в ее сторону. – А ты знаешь, что мы, люди с равнин, не любим делиться.
Джоанна пожала плечами и, снова протянув руку, взяла кусок пресной лепешки, который все еще лежал перед ним.