План битвы
Шрифт:
От этой дежурной похвалы она смущается и краснеет ещё сильнее и отступает назад.
— Я проходить не буду, — делаю я вид, будто воспринимаю её шаг назад, как приглашение войти. — Неудобно, у вас гость…
При упоминании гостя она вскидывает глаза, в которых от кротости и смущения не остаётся и следа и появляется вызов.
— Позови, пожалуйста, отца, и я сразу уйду.
Она молча выпархивает из прихожей, оставляя едва ощутимый запах свежести, и ноющую тяжесть в сердце.
— О! Егорка, истребитель ментов, — хохочет Гена, успевший уже вмазать. — Ну, заходи, чё стоишь, как неродной. Хочешь, нет, ты только скажи, если хочешь, я это
О, да вы нарезались, ваше благородие.
— Дядя Гена, спасибо тебе за помощь! И вообще, ты реально крутой мент. Побольше бы таких, да вот ты один только на весь свет и есть.
— Ценишь? — расплывается он в улыбке. — Молодец, я тебя тоже ценю. Проходи, говорю! Пусть посмотрит, на кого тебя променяла. Не могла подождать, молодая, а уже баба-дура.
— Дядь Ген, дай мне показания свидетелей, я в горкоме их продемонстрирую.
— О! Точно! Молодец! Ща! Голова, Егорка! Не зря тебя медалью награждают.
Он-то откуда знает?
Рыбкин выносит пачку бумаг и протягивает мне.
— Не потеряй смотри, это наша с тобой защита. Ты понял? Билет на свободу!
— Ага, понял. Дядь Ген… ты это… из реальности не выпадай пока, ладно? А то вдруг кто позвонит…
— Кто? Суходоев? Пусть он знаешь куда идёт!
Гена разражается эффектной тирадой, ясно показывающей всю глубину презрения, испытываемого им к этому недоразумению в милицейской форме.
Секретарша, услышав мою фамилию молча кивает, и я вхожу в кабинет Ефима. Он, увидев меня, машет рукой, мол проходи садись, а сам держит телефонную трубку и слушает, что говорят на том конце провода.
— Баринов! — чеканит он. — Ты у меня партбилет положишь на стол. Ты не слышишь меня? Это что за приказ такой? Закон нарушать? Ты в своём уме? Ты должен стоять на страже закона, а ты его нарушаешь! Без постановления, без ордера, без повестки выскочили и начали вязать несовершеннолетнего, да какого несовершеннолетнего! Он пулю от бандитов словил, защищая закон и порядок. Его послезавтра на пленуме будут за геройский поступок медалью награждать. Между прочим, за отличную службу по охране общественного порядка.
Речь явно обо мне. Я кладу перед Ефимом показания свидетелей и он их тут же начинает просматривать.
— Закрой, закрой свой рот! — обрубает первый секретарь. — Вот передо мной пачка свидетельских показаний с именами, телефонами и адресами. Всё честь по чести, запротоколировано участковым, вашим же, милиционером. Есть ещё честные служаки, не все такие как ты приспособленцы. Я тебе так скажу, таким как ты в парти точно делать нечего. Партия для ответственных и принципиальных людей, а ты по звонку начальника закон нарушаешь. Тебе город доверили. Ты должен охранять и беречь покой граждан, а ты сам преступник. Мы тебе товарищеский суд устроим. Да заткнись ты, говорят тебе. Я уже позвонил первому секретарю обкома, дадут Печёнкину твоему просраться. Ты не понимаешь? Пленум, награждение, а где герой? А его Баринов без суда и следствия в тюрьму бросил. Несовершеннолетнего. Комсорга огромного предприятия с безупречной репутацией. Честного ленинца! Как в тридцать седьмом. Но ничего, Ежов ты новоявленный. Ты у меня попляшешь. А этих опричников твоих народ отдубасил и правильно сделал. Всё, разбирайся и докладывай по партийной линии.
Ефим бросает трубку и, как ни в чём не бывало улыбается мне приветливой улыбкой.
— Этого Баринова я уже давно хочу под зад коленом. Дуболом безмозглый.
— Поставьте Баранова, — предлагаю я.
— Ну, я, во-первых, сам поставить не могу, это МВД решает. Порекомендовать можно, но он ещё не готов, нос задерёт. Найдутся и без него люди толковые. Ладно, не суть. Смотри, по твоему делу. Иди домой и ничего не бойся. Я такой шухер поднял, что они по идее должны и пикнуть бояться. Так что никто тебя тронуть не должен. Если только Печёнкин не закусил или там коса на камень и всё такое. Но он вообще разумный мужик. А на будущее с ним надо что-то делать. Слишком много возомнил о себе. Ему сейчас, надеюсь, всыплют по первое число, но этого мало, такие как он никогда не успокаиваются.
Разумный, только закусил, похоже.
— Я вообще-то его укротить пытаюсь, и вот это всё, вся эта акция — это последствия моей работы дрессировщика.
— Значит херово пытаешься, Егор. — становится серьёзным Ефим. — Все действия должны быть согласованы, а ты создал никому не нужное напряжение и шум. Больше так не делай.
— Ладно. Но если мы его на крюк повесим, он будет пользу приносить. Участкового, кстати, тоже надо бы прикрыть, он очень полезный человек, много раз мне помогал.
— Как зовут?
— Младший лейтенант Рыбкин.
Он нажимает кнопку селектора и говорит:
— Наталья Сергеевна, ещё раз Баринова мне.
Через минуту он снова разговаривает с начальником городского УВД:
— И вот ещё что, Баринов. Если узнаю, что участковый Рыбкин пострадал за свою принципиальность, пожалеешь. Я тебе со всей партийной ответственностью заявляю.
И, не дожидаясь ответа, бросает трубку.
— Так, Егор, всё хрен с ним, с этим Бариновым. Пусть теперь пытается проскользнуть меж двух огней. Давай к нашим делам. Послезавтра на пленуме будем тебе награду вручать. Примерно на шестнадцать часов назначено по программе, но ты должен минимально за час уже появиться, понял? Не вздумай опоздать. А в двенадцать у нас будет выступление твоего Скачкова. Я с ним поговорил, кстати. Нормальный мужик, и язык хорошо подвешен. В общем, спасибо тебе за него. Всё мероприятие будет в филармонии, не перепутай. В прошлый раз был в театре оперетты, а теперь в филармонии.
Блин-блин-блин! А пленум-то послезавтра? Ну ё-моё. А у нас на это время свой пленум намечен, в Плотниково. Маленькая такая стрелочка.
От Ефима я иду к Большаку. Он ждёт меня дома, варит кофе, собирает что-то на стол.
— Ну что, отбился от Печкина своего?
— Не знаю пока. Ефим обнадёжил вроде. Он Баринова прям мордой об асфальт возил, даже удивительно, что тот всё это терпит.
— Для видимости терпит, но свои интриги плести не забывает. Тут повезло, что пленум и никто не хочет скандала. Так что, думаю, всё по-тихому замнут, но тебе надо всё-таки быть начеку. Враг опасен и хитёр, тем более, отмудоханный при исполнении и прилюдно. Рыбкину твоему тоже надо ухо востро держать, хоть дальше участкового и не сошлют.
— В патрульные могут…
— Они вообще-то всё могут.
— У нас тут ещё проблемка нарисовалась. Скачкову надо быть утром на пленуме и одновременно в Плотниково. Там же бой вроде как намечается за твердыню.
— Не бой, а серьёзный разговор, я надеюсь.
— Да какой разговор, я никаких аргументов в виде представителей власти не подготовил. Вся надежда на ловкость, смелость и на фактор неожиданности. Полагаю, придётся биться. А как туда ехать? Я надеялся, что Скачков нас на пазике отвезёт.