План D накануне
Шрифт:
— А пупок не развяжется? Помнится, на это замахивался Архимед, отговариваясь, что, мол, у него нет рычага. А у вас отыскался?
— Не думаете, что это вы и есть?
— Не могу и вообразить столь раздутого самомнения, разве только…
— Нынче монархия уже не так пробирает… — пристально глядя на него, проговорил Венанций. — Обкладывают… впрочем, ладно.
Он хотел сказать, что обкладывают голосованиями за всё больший пул вопросов и это один из последних заходов, немало отчаянный, через традицию подстраховаться.
В Сербии тогда всё было не как в Европе, более мрачно, достаточно проехать от Негуши до Подгорицы, чтобы это ощутить.
— О, был гувернёр по аллегориям?
— По щелчку вот этого среднего и этого вот большого сделается так, что во всех Старых червях и Больших пыссах любопытные обыватели из переписи на некоторое время замрут на месте; перестанут идти, если шли, перестанут бежать, если бежали, перестанут воевать, если…
— Перестанут нагло лгать, если.
— Это должно продолжаться не дольше пала каминной спички, тогда полномочия, то бишь господство, то бишь карт-бланш оттуда рассеются в прах…
— Какой устилает пол водяных и ветряных дробилен.
— Отчего бы им не начаться по истечению?
— Надеемся, ваш зачинатель пригонял к вам за жизнь двух или трёх стариков в звёздных колпаках с блуждающим взглядом, они объяснили… это ещё и доказано многими алхимиками и метеоагностиками… земля являет собою шар и шар, беспрерывно снующий вокруг своей оси и одновременно вокруг некой звезды.
— Кроме нашей грешной вкруг Солнца летают ещё многие тела, так, может, не станем заводить с ними карамболей?
— Что же, по-вашему мнению, случится, если такие мгновения переживутся нациями? — кажется, с насмешливой ноткой, спросил он.
— То, что для меня заветно.
Некоторое время он стоял молча, то спиной к остову, глядя на своё отражение в луже, то переступая вообще по оси.
— Что ж, — наконец проговорил он, — идея малость улеглась, не скажу, что сильно сбоит по отсутствию души, но и счастливый конец мною не усматривается, потому и возьмусь вас курировать и поделиться жизненным опытом.
— Постойте, принц, уточните, ибо не ясно, когда вас кончать.
— Собираюсь убить с вами время и несколько позабавиться персонально…
В. сжал кулаки,
— Матч в лаун-теннис, но небывалого свойства.
— Как это?
— На выбывание, — едко.
— Мы уже из белок в колесе повысили уровень до бронтозавров в чёртовом, в нашем распоряжении и во имя идеи везде работают агенты, наблюдают положение в той или иной области, дают подзаработать газетам…
— Сказать, что с началом разминки над головой ударят взрывы, великолепные…
— Ремарка, обуздатель фрейлин, в очагах вооруженных конфликтов улетят особые.
— И много же подтверждений успели вам прислать на сегодняшний день?
В штабе везде валялись письма про мушкетную войну в Австралии и Новой Зеландии, в Канаде Англия с колониями воевала против Франции с союзными ей индейскими иомутами, Аргентина грызлась с Бразилией из-за Сисплатина, Египетская революция, Пятая коалиции, Боливийская за независимость, Третья англо-ашантинская, вторжение испанцев в Новую Гренаду, война крючков и трески, двух Педро, Первая Корё-киданьская, гражданские в Норвегии, Тайро и Минамото, святого Саввы, притом кое-что новое сообщено и о святости, Парфянский поход Каракаллы, война Когурё и Ямато, восстание краснобровых, епископские, Чайлда, Коньякской лиги и ещё несколько.
Контейнеры с маркировкой в виде опускающихся на гладь лепестков были сложены пирамидой, на их фоне раскинулось русло Прегеля. Веяло холодом, свежестью, пахло водорослями и утилизируемыми технически дефекатами. Проформальный дневной свет под затянутым небом поглощался поверхностью реки. В исходах пирсов, далеко-далеко, виднелись тральщики и баржи, к ним процесс во многих видах, фургоны ползли по краю, сталкивая в море носильщиков с корзинами соли на макушках. На плотности воды это не сказывалось. Между опор сновали плоскодонки, вёсла взбивали пену, кристаллизовавшуюся в среде мрака и избыточности.
После длительных и сложных переговоров из чайханы вышли бригадиры грузчиков — суровые старики в комбинезонах. Они по очереди приближались, измеряли рулетками три стороны контейнера и шли дальше, жуя губами, головы тряслись, может, это было и не отрицание. Карагеоргиевич смотрел враждебно, он мог узнать объём, только немало прошагав мизинцем и большим пальцем по рёбрам. Предпоследний после замера вдруг засвистел, вставив в рот два пальца, из ниоткуда возникло четверо грузчиков, взяли ящик из середины и стали трясти им у уха бригадира, С. выхватил револьвер и выстрелил в воздух, всё сразу приобрело небывалую серьёзность. Что касается Венанция, то его, уже утратившего былой запал (он утрачивал его и заводился по дюжине раз на дню), это даже неким образом возвратило в себя.