План D накануне
Шрифт:
ДВ1 (приглушённо): Это где откормили сего молочного поросёнка?
АФ1 (тут же): В Нюрнберге все сыты.
МАШ1: В конце концов, это неслыханно, давать ремонт перед самым взлётом.
Он просто хнычет и копошится поверх двух женщин. Между тем на лестнице фон Эрдмансдорф забирается на плечи к Брокгаузу и, когда тут же вылетает новое послание, хватает его и соскакивает.
фЭ1 (разворачивая послание): Это ремонт.
ФБ1: То есть он сообщает им, что это ремонт, а не отбытие. И они там внутри откуда-то знают, что это ремонт, а не отбытие.
Перехват депеши не ускользает от клики, и среди той возобновляется совещание, утаивать которое уже невозможно, ввиду его накала.
ГО1: Пора действовать, я уверен, агент предупреждает нас об отлёте.
МД1:
ГО1: Убедительно?
МД1: Чтоб проняло Менделеева и Цайлера.
ЧиО1: Кто спрятал мою секиру?
Повторяется треск, первый ряд становится на место, отбрасывая сидящих на нём в обратную сторону. Корабль покачивается, он извлекает инструмент, закрывает люк и так же неспешно разбирает его.
МЦ1 (собираясь прыгать): Кажется, взлетает.
ДМ1 (хватая его за шиворот и останавливая): Успокойтесь, это всего лишь периодические колебания.
МЦ1 (вглядываясь в трубу): И вправду.
РС1: Мне кажется, те почты хотят сделать нам ай-яй-яй.
Он озирает очередь, выискивая малодушных, но таковых не оказывается, хотя кто-то и не выдерживает его взгляд.
К подножию лестницы подходит отряд во главе с Человеком из Остерби, который из всех выглядит самым устрашающим, однако командует хунтой Обервиндер.
ГО1: Вы чё, алхимьё вшивое, решили против нас?
ФБ1: Уберите господаря, из него скверный дипломат.
МД1: Когда солидарен, тогда солидарен.
Он даёт знак Человеку из Остерби, тот бьёт Обервиндера по голове, подхватывает тело и кладёт позади них.
МД1: Сомневаюсь, раз вы стоите в очереди, а не сидите внутри. И тогда вы стояли в очереди.
ФБ1: Свежо преданье.
МД1: Тогда, братцы, не обессудьте.
На этих словах на трубу спрыгивают Гуан-Ди и Яровит. Останавливаются на середине и осматриваются. Прочие их не замечают.
ГД8: Разобрались?
Я64: Может ли представленное общество разобраться хоть с чем-то, что дано им на общий откуп?
ГД8 (обращаясь к копающемуся в своём чемодане КЦ1 посредством мыслеречи): Корабль готов?
КЦ1 (посредством мыслеречи): По мне, так готов, однако в полёте может выказать себя по-иному.
ГД8: Так что там всё-таки с местами?
Я64: Сдаётся мне, что вскоре освободится ещё одно.
ГД8: Как именно вскоре?
Никак не согласуя свои действия видимо, они поднимают из-под ног концы каната. Напрягаясь, тянут его вверх, прогибаясь спинами назад и изображая на лицах усилие.
На лестнице начинается схватка, и вид её затуманивается, в то время как они тянут за канаты и фон начинает вращаться, облака в небесах уходят вниз, пока не появляется тёмный космос и серебряные точки звёзд. Оба садятся на трубу, продолжая держать в руках концы каната и то и дело за них потягивая.
ФФ: Их фантазия бескрыла, отношение беспечно,
Кровь течёт и своим телом заполняет рвы гравюр.
Под настилом от начала и уже до бесконечно,
По спиралям протекает реализм с семемой «сюр».
ДВ1: Кажется, я начала кое-что понимать.
МАШ1: Ну наконец-то.
АфГ1: Что вы там ещё понимаете?
ДВ1: Сам принцип. Мы могли бы взять на борт ещё одного пассажира.
ЛГ1: И куда бы мы его посадили?
ФПБ1: Очевидно, себе на голову?
Доротея прыгает на Марию Анну, между ними завязывается борьба, которая переворачивает кресла первого ряда, сидящий с ними Хаузер также попадает в общую свалку. Прочие бросаются туда же, разнимать и восстанавливать на корабле порядок. Выходит ещё большая суета с мишурой и тленом, которая, однако же, постепенно приобретает черты упорядоченности, первый ряд восстанавливается, как и сидящие на нём до схватки, однако теперь их двое. Каспар Хаузер и ещё одна пожилая женщина. Видя её, пассажиры понимают, что Доротея Виманн и Мария Анна Шикльгрубер — один и тот же человек.
[301] Душевного здоровья (лат.).
[300] Физическими объектами (лат.).
[311] Меняющем высоту (лат.).
[310] По касательной (лат.).
[309]
[308] В таком случае где он? При смерти? (англ.).
[307] Располагайте мною, генерала уже не спасти (иск. англ.).
[306] Да неужели? (англ.)
[305] Это совершенно излишне (иск. англ.).
[304] Черепицы (фр.).
[303] Чрево (фр.).
[302] На ландо до башни (фр.).
[313] Пока не додумались (лат.).
[312] Баловни судьбы (лат.).
Глава семнадцатая
ПаРДеС
Торопливым шагом по Минской на Мосфильм. Мороз усиливался. Борода огромной головы старика с красными щеками, неподвижная, откуда бы ни налетал ветер, разветвлялась и образовывала портал, в который бестрепетно шли взрослые со своими детьми, их нарочитая разница в росте умаляла человеческий род. «С Новым годом» значилось на большинстве поверхностей, в середине контура букв имелись отверстия под лампы, иногда из них выходили просто хомуты, держащие растянутые, сдвоенные почти по всей длине гирлянды, за письменами везде набили искусственной хвои, но это не значит, что кто-то принял вызов, брошенный нам задетой за живое природой. На некоторых домах арки выше снежных шапок на фонарях, под знаком стоянки такси стукали валенками друг о друга, подозрительными взглядами друг о друга двое серьёзных мужчин с лыжами в руках. Схема празднования на самом деле была гораздо шире до того, как её представили гражданам, одни и те же зайцы на всех городских ёлках, такое самоподобие напоминало нечто из теории фракталов, плоды работы Антицерковной комиссии спустя пятьдесят лет, плоды работы Главного политического управления. Перемотанные верёвками ели, срубленные на взлёте жизни, бессмысленно переносились со стихийных базаров в квартиры, рисунки несмываемой краской на заборах, на них веснушчатые юноши с соломенными волосами, гармони, сани, лица в профиль и анфас, напоминающие морские волны гривы лошадей, магические посохи. Вокруг пустого катка хоровод толщиной в четыре ребёнка, имеет место некоторая асимметричность, плоды работы газеты «Безбожник», и любопытно было бы послушать, какому именно пионеру и какому именно школьнику принадлежит этот городок со смутными границами. Гигантская грозная фигура Мороза на фоне стоящих на холмах многоглавых церквей напоминала самого Бога, в шубе со звёздами, каждая из которых символизировала искоренённое его силами человеческое несчастье. Продавщицы в киосках и пассажах намотали на деревянный метр столько отрезков гирлянды, что хватило бы кинуть линию до обратной стороны Луны; если бы камни на тиаре Снегурочки были настоящими, ею удалось бы погасить внешний долг СССР Уругваю; в Кремле над пионерами царские люстры из снов Чарльза Диккенса угрожали жизням сотен участников коммунистической зонтичной организации; плоды, которые так просто не сорвать, но потускнеют ли они когда-нибудь? плоды работы общества «Знание», плоды работы XIV Всероссийского съезда Советов РСФСР. Хозяйственные сетки раздулись от мандаринов, они словно макеты молекул счастья и определённого настроения, которыми выдали зарплату в НИИ; никто и не понял, когда Вифлеемскую звезду подменили Красной с пятью концами, как первое конгруэнтное число, как второе неприкосновенное число, как третье число Софи Жермен. Горки полны опасностей, потенциал которых куда выше сладкого стола в детском учреждении. Временные ограждения корабельных елей, показной блеск искр на кончиках рогов троллейбусов, детские варежки на резинках, ледяные скульптуры, переживания от любительского хоккея, неубранный снег внутри Кремля, которому никогда не суждено оказаться на другой стороне московских мостов, не суждено пойти вверх, не прекращали взаимодействовать и отвлекать людей от действительно важного.