Планемо
Шрифт:
— Как происходит генеральная уборка в таких местах? — Катлер посмотрел вверх, потом по сторонам. — Дроиды убирают?
— Ровные поверхности моют они, а сложные вроде ножек стола или полок в шкафу я уже сам, им дольше объяснять, чем самому сделать. Они у нас ремонтные, не бытовые, гайки крутят лучше, чем тряпкой машут.
Парень отвечал охотно, точно рад был отвлечься и поболтать с кем-то, кроме роботов, но при этом все время поглядывал на холовизор, оставленный работающим. Проекция была погашена, однако диод аппарата горел активностью, как бывает при незавершенном
Интересно, случайно или нарочно оставил?
— Скажите, вы видели где-нибудь здесь испорченный фильтр? Такой, какие снимают с флаеров, только разорванный и забитый песком? На столе, может быть, или в мусорном ведре?
Парень ни секунды не колебался с ответом.
— Нет, сэр. Если он был испорчен, его наверняка утилизировали на складе вместе с остальным мусором. Когда фильтры меняют, с них много грязи летит, обычно с ними в респираторе работают или вообще дроидов вызывают снять, а то наглотаешься.
— То есть если бы Ульрик хотел показать такой фильтр кому-то, например мистеру Стивенсу, то позвал бы его на склад под вытяжку? У вас ведется видеорегистрация входящих на склад людей? Я могу узнать, кто заходил туда в день его госпитализации?
В помещении наступила тишина. Катлер по лицу парня понял, что вопрос вызвал серьезные трудности с ответом, и затаил дыхание.
— Регистрация есть, — выдал тот наконец результат своих мыслительных процессов. — Но Ульрик не любил посторонних на складе. Фильтры небольшие, если вы о флаерах, которые отправляют за пробами, хотел бы показать мистеру Стивенсу — сюда бы принес. Но здесь запись не ведется, сами понимаете, раздевалка.
И он снова взглянул на холопроектор. После этого Катлер уже не сомневался, что их разговор слушает не кто иной, как Стивенс. Была у них с дежурным такая договоренность заранее или тот сам позвонил сейчас и велел не отключаться, спросить было нельзя. Но понять невидимого слушателя легко: хотел быть в курсе того, что его сотрудник наболтает полицейскому, который напрямую вхож к Шепарду.
Катлер вернулся мыслями к делу. Значит, Стивенс фильтр все-таки видел, и показывал его не кто-то, а сам Ульрик, и происходило это здесь. Скорее всего, и уборка имела какую-то связь с этим чертовым фильтром, принесенным сюда. Где можно держать такой специфический предмет, чтобы при надобности быстро показать, но при этом не подавиться пылью?
Он открыл дверцу шкафа и пригляделся к поверхностям — вроде чисто. Парень следил за ним, покручивая в пальцах какой-то кусок провода. Катлер достал из кармана упаковку салфеток, которые по полицейской привычке ничего не брать голыми руками вечно таскал с собой. Получив распоряжение протереть полки в шкафу, девяносто девять человек из ста протрут только верхние стороны и немного стены. Снизу полки моют исключительно параноики, а парень в комбинезоне таковым не выглядел. Катлер прошелся салфеткой по нижним поверхностям и увидел, что ткань покрылась серыми разводами.
В качестве источника информации о составе пыли техник не годился. Ну что же…
— Умерший, как я погляжу, не слишком-то жаловал гигиену? — Катлер постарался
— Да не сказал бы. — Парень растерялся, это чувствовалось по его голосу. — После Зефа помещение выглядело довольно чистым. Он вообще был чистюлей, даже комбинезоны носил белые. Не терпел грязи.
В этот момент дверь со стороны коридора распахнулась и в нее поспешно ввалился Стивенс. Лицо его было красным, а взгляд, брошенный на болтливого парня, заставил Катлера замолчать и с любопытством ждать, что будет дальше.
— Хоук, идите на склад, — отрывисто приказал Стивенс. — Я вас позову, когда понадобитесь.
Работник с заметным облегчением подчинился. Стивенс плотно прижал за ним дверь, проверил ту, через которую вошел сам, плюхнулся на стул, наклонился вперед и закрыл лицо руками. Минута прошла в томительном молчании.
— У меня в отделе еще шесть человек, — вдруг сказал Стивенс другим, не похожим на свой предыдущий тон, голосом, поднимая голову. — Я обязан думать о них.
— И о себе, — нейтрально подсказал ему Катлер, мысленно скрестив пальцы. — Ульрик был чистюлей, но вы распорядились тут все вымыть после нашего разговора. Боялись не грязи и не инфекции. Чего?
— Что все это дойдет до самого верха, — почти огрызнулся Стивенс, но тут же взял себя в руки. — Не знаю, где Ульрик достал эту дрянь. Действительно не знаю. Это вещество запрещено в Урсуле, но на Мумбаях его можно купить свободно. Я не слежу за сотрудниками днем и ночью, у меня нет такой задачи. С обязанностями справляются, остальное их личное дело.
Катлер развернул салфетку.
— Когда это стало понятно?
Стивенс сначала скривился, а потом махнул рукой, решив говорить только правду и ничего кроме правды.
— Когда Ульрик отказался выполнять свои прямые обязанности. До этого я списывал его странности на своеобразный юмор и плохое настроение. Но последний раз был уже перебором. Я отругал его, потом пригрозил, результата это не имело, он продолжал нести ахинею, пытался убедить меня в своей правоте, показывал фильтр в шкафу. В тот момент я еще думал, что он пьет по-тихому и это признаки делирия. Вызвал носилки, чтобы отправить его на экспертизу принудительно, после этого обшарил шкаф, предполагая, что найду там запасы виски. А нашел под фильтром это. Песок так не выглядит, пыль тоже.
— Вы что же, на глаз определили, что за вещество рассыпано на полке?
— Не надо быть семи пядей, если человек запирается посреди рабочего дня и ведет себя неадекватно, а на полке у него следы черного порошка. Не знаю, как я не убил его тогда, едва представив, что это мог обнаружить кто-то другой.
— Почему не сделали анализ найденного?
— Боялся огласки. Если мой подчиненный так себя ведет на рабочем месте, стало быть, и моя вина в этом есть.
Утверждение было спорным, но Катлер не стал акцентировать на этом внимание. Возможно, он плохо знаком с порядками на корабле, а Стивенс знает, о чем говорит.