Планета битв
Шрифт:
И вот теперь новый приказ от Хэда. «Тяжеловато становится быть человеком Силы и Воли», – подумал Парис и усмехнулся этой своей мысли. Снейкеры сами говорят – мол, мы должны быть такими, какие есть. Он, дад Парис, не нарушит эту заповедь. Когда прижмет, он соберет верных людей – и уйдет. В этом его сила, такова его воля.
– Эй, Шон! – Приняв нелегкое решение, Парис несколько приободрился и окликнул дозорного. – Далеко еще?
– С милю, не больше, дад, – флегматично пожал квадратными плечами Шон. – Ума не приложу, чего это Слюнявому понадобилось…
– Вот и не прикладывай, –
Вскоре над покрытыми мокрой листвой верхушками кустов показалась грязновато-белая туша Дозорной скалы.
– Прибыли, – закряхтел Шон. – И куда это бездельник Скиф запропастился? Должен же на вершине быть…
Дад усмехнулся. Понятно, что Скиф, вместо того чтобы нести караульную службу, сидит сейчас у подножия скалы и треплется с почтарем. Тот небось выпивку привез, стеблей утешника…
Звонкий удар пружины арбалета на мгновение заставил Париса растеряться. Шон уже валился на спину. Черный болт пробил его лобастую голову насквозь, точно в ней не было костей.
«Стреляли почти в упор», – сообразил дад Кустолесья, скатился с прыгуна и по-паучьи уполз в заросли.
Из дневника Клима Елисеева:
Ополчение встало на Поющих увалах. Мы роем траншеи, капониры, отсыпаем валы и брустверы. Проклятый дождь достал, как говорится, хуже горькой редьки. Все раздражены и очень устали. В сапогах хлюпает, одежда сырая. Обсушиться, поспать в тепле – негде. Среди ополченцев царит уныние.
Кавалерийские эскадроны сформированы, но без данных от разведки Лускус не решился отправлять их в степь. Заканчивается третий день нашего похода. Грейты себя никак не проявляют. Тревожит полное отсутствие сведений от разведгрупп. Не могли же все они пропасть бесследно? Впрочем, противник может оказаться намного хитрее нас, а учитывая его превосходство в вооружении, мы рискуем вообще не дождаться наших разведчиков.
Среди ополченцев много простуженных. Мы с Кислицыным убедили Лускуса выдать людям по сто граммов спирта на человека. Есть проверенный способ избавиться от простуды: в кружку с алкоголем кладешь толченые стебли краснолиста, настаиваешь минут пять и пьешь залпом. Продирает до кишок. Краснолиста вокруг полно. Проблема в другом: для многих подождать пять минут – из разряда невозможного.
Ближе к полуночи Лускус снова собрал военный совет. Оказалось – вернулись разведчики, причем сразу две группы. Сведения они принесли неутешительные. Грейты оборудуют побережье в Косицыной бухте под военную базу. В спешном порядке строятся пирсы, из доставленных на баржах конструкций собираются ангары. Три танка греют моторы на подходе к базе, а по степи разъезжают юркие колесные бронемашины с крупнокалиберными пулеметами. Разведчики
Что и говорить, наш, а точнее, мой план после получения разведданных затрещал по всем швам. Неучтенный фактор в виде быстроходных колесных бронемашин смешал нам все карты. Прыгунам и трициклам не уйти от такого врага, зато грейтовские броневики легко выйдут из-под нашего обстрела, и стало быть, подбить их практически невозможно. Нужно срочно что-то менять…
Ночной военный совет не продлился и получаса, когда дозорные сообщили, что в пяти километрах к северу замечена бронемашина грейтов.
– Спят они, – тяжело дыша, доложил боец, роняя дождевые капли на разосланную карту. – Один снаружи сторожит, остальные внутри. Рассвета ждут.
– Будем брать! – радостно потер ладони Лускус. План созрел мгновенно и, собственно, не сильно отличался от того, что накануне предложил Елисеев – заманить броневик в долинку между лесом и оврагом, перекрыть пути отступления стеной разрывов и заманить грейтов в ловушку. Ловушку эту должны были выкопать саперы Клима, и они работали всю ночь, отрыв длинную канаву двухметровой глубины. Теперь все гадали – клюнет противник на приманку, возьмется преследовать отряд всадников или уберется восвояси?
Два десятка прыгунов готовились уйти в степь. Всадники, угрюмые и сосредоточенные, проверяли сбрую и седла, успокаивали своих скакунов, почесывая их между длинных ушей. Прыгуны, словно догадываясь, что их ждет, доверчиво клали мохнатые морды на плечи людей, заглядывали в глаза и фыркали, разбрызгивая дождевые капли.
– Ну все, парни. С Богом! – Лускус дал отмашку, и отряд двинулся в серую мглу, перфорированную дождевыми росчерками. Клим, весь перемазанный желтой глиной, выскочил из хода сообщения, посмотрел вслед удаляющимся силуэтам всадников.
– Думаешь, получится?
– У нас нет другого выхода, – ответил Лускус. – Мы обязаны победить.
– Обязаны. Слово какое-то мерзкое. Похоже на «обвязаны». – Клим невесело усмехнулся. – Обвязаны, связаны, перевязаны, увязаны. Как груз. Как мешки на складе.
Одноглазый серьезно посмотрел на Елисеева:
– Ты эти шуточки брось. Не надо, понял?
– Да понял я, понял! – озлился Клим. – Надоело просто. Ковыряемся тут, как куры в навозе. Перегорают люди. Вначале порыв был, потом ждали, терпели. А терпелка, она не бесконечная.
– Ладно, все, все. – Лускус поднял руки. – Идите, готовьтесь. Парометчики пусть держат давление, топливо не экономить – завтра должен обоз подойти.
Клим кивнул и спрыгнул в траншею. Она шла через вершину самого западного из увалов, спускалась в низинку, поднималась по пологому склону и заканчивалась в широком и глубоком капонире, где техники уже заканчивали монтаж пусковых станков для ракет. Толя Кислицын, взобравшись на кучу свежевырытой земли, обозревал окрестности, вертя в руках угломер. Клим, передав приказ Лускуса относительно стим-спитов, тоже взобрался наверх.