Планета доктора Моро

Никитин Михаил Александрович

Корабль содрогнулся. Что-то массивное, гораздо крупнее самого «Найткина», мягко и тяжело ударило его сверху.

Ричард вскочил, просыпаясь. Сколько он провалялся? Что вообще произошло?

Стрелки всех детекторов многомерной активности зашкаливали, телекинез не работал вообще — при попытке сдвинуть усилием мысли переключатель на пульте он его просто взорвал. В Эмпирее бушевал шторм невиданной силы, само тело Алефа плыло и деформировалось, приходилось прилагать все волевые усилия, чтобы удерживать себя единой каплей, а не разлететься радужными брызгами по

стенам.

Он не мог даже подключиться к системам связи — щупальца извивались, как припадочные, не удавалось сформировать из них достаточно тонкие микроэлектронные контакты. Перед глазами всё расплывалось — биопластик зрачков деформировался, искажая картину на сетчатке.

К счастью, в его личной каюте существовал ещё и резервный пульт для ручного управления. В отличие от гнёзд для прямого подключения, этот пульт был закрыт бронекрышкой — чтобы её сорвать, требовалось усилие около двадцати тонн, плюс для активации пульта нужно было произнести кодовое слово.

Первое Ричард выполнил с лёгкостью, шторм существенно повлиял на точность его движений, но не на силу — скорее наоборот, его переполняла мощь, которую было некуда девать. Но вот с кодовым словом возникла большая проблема — голосовые мембраны не желали подчиняться, выдавая вместо различимых слов смесь шороха, скрипа и воя. Ричарду самого себя слушать было противно, хорошо ещё, что в каюте больше никого нет.

«Нужно было создать нажимные панели, достаточно большие, чтобы по ним можно было просто отстучать определённую последовательность… если замаскировать их под стенные и сделать требуемую силу нажатия более двух тонн, никто ничего и не заметил бы… для более слабых существ это наощупь как монолитный камень или металл… Но сейчас поздно жалеть, все мы крепки задним умом… Мне нужны хотя бы пять секунд полного контроля над телом…»

В дверь каюты что-то ударило. Что-то большое и тяжёлое. Как минимум размером со мгалекголо. Но Ричард сильно сомневался, что это кто-то из экипажа пришёл навестить своего капитана. Тем более, что через пару секунд удар повторился. И ещё раз.

Хорошо ещё, дверь была рассчитана на атаку другого зелёного марсианина, и удары массивной туши с той стороны держала с лёгкостью. Но понятно было, что долго это не продлится. Сосредоточив мысленную энергию, Ричард от души шарахнул по неведомой штуковине (или существу) с той стороны. Грохнуло хорошо. Удары смолкли — похоже, незваного гостя попросту разорвало в клочья.

«Хоть какая-то польза от этого шторма…» Несмотря на всю сложность ситуации, Ричард не мог не осознавать её иронии. Способность пользоваться многомерностью, не воспринимая её, которая делала малков такими могущественными, превратилась в их главную уязвимость, стоило только в Эмпирее смениться погоде. Нормальный псайкер в такой ситуации выстроил бы вокруг себя хоть плохонький, но щит. Обычный трёхмерный разумный вообще не заметил бы никаких сложностей — ну разве что голова бы заболела, да ночью кошмары могли присниться. А вот они, ни рыба ни мясо…

Стоп, у него же тут рядом лежит пипбак… а в нём…

Выхватив наручный компьютер

из-под подушки, Ричард поспешно вызвал список встроенных программ. Да! Хвала Богу-Машине — он так и не стёр голосовой синтезатор, хотя и сильно сомневался в его необходимости — ведь гибкая плоть марсианина способна воссоздать практически любой звук.

Быстро отстучав кодовое слово, он нажал «Произнести» — и как только механический голос сказал «Канарейка склеила ласты», пульт тут же осветился множеством огней, а в центре загорелся экран интерфейса.

Твою ж мать…

«Найткин» врезался округлым бронированным носом в небольшой астероид — километров, на глаз, двадцати в диаметре. Похоже, это и был тот самый толчок, который Ричарда разбудил. Куда смотрел автопилот — совершенно непонятно. Впрочем, скорость столкновения была умеренной, и корабль практически не пострадал, даже несмотря на то, что дефлекторные щиты были отключены ради маскировки. Проблема была не в этом, а в том, что из-под каменной поверхности астероида торчали тёмно-красные щупальца, обвивавшие корпус «Найткина».

Секунд десять он пялился на эту картину, пытаясь убедить себя, что не бредит. Дело было даже не в щупальцах километровой длины (мало ли какие формы жизни встречаются в космосе, он сам тому примером), а в том, что очертания уцелевшей части астероида что-то ему сильно напоминали.

Фобос. Вернее, тот планетоид-спутник Марса, который земляне этого цикла зовут Фобосом. За прошедший миллиард лет Марс несколько раз то терял спутники, то приобретал новые.

Марсиане этой эпохи называли его Дендероном. Безумной Луной.

Однажды волшебник, служивший луне, Прекрасную деву увидел во сне. Она обещала любить его вечно, Она умоляла: «Приди же ко мне!» Забыв, что за гранью скрывается враг, Идет на закланье влюбленный дурак. Но вместо восторга возвышенной страсти, Его поглотил торжествующий мрак. Думал он познать вечное блаженство И открыл врата. Это было глупо. Что же было дальше, мы знаем с детства — Черная луна поглотила утро!

Переключившись со внешнего обзора на внутренний, он наблюдал не менее мрачные и пугающие картины.

Проще всего обстояло дело с «шакалами» — все они просто исчезли. Их каюты пустовали, в коридорах Ричард тоже ни одного не увидел. Янми-и были либо мертвы, либо впали в какой-то странный транс, свернувшись в клубки и тихо стрекоча крыльями. Мгалекголо почему-то собрались в одном месте, сбросили доспехи и соединились в одну огромную колонию червей.

Но хуже всего было с хурагок. Эти биороботы слаженно, сноровисто, весело пересвистываясь между собой… демонтировали корабль.