Планета Ка-Пэкс
Шрифт:
– Какая нелепость пытаться подготовить себя ко всему в жизни, – сказал мне Хауи, когда позднее мы стояли вместе на лужайке. – Что случается, то случается, и с этим уже ничего не поделаешь.
Прот в это время стоял возле стены и внимательно изучал подсолнух. Интересно, подумал я, что он видит в нем такого, чего мы не видим?
– Так что же теперь будет с твоим заданием? – спросил я Хауи.
– Que sera, sera, [36] – просвистел он и, откинув голову, подставил лицо теплым лучам солнца. – Пойду, пожалуй, подремлю.
36
«Что
Я предложил Хауи подумать о возможности его перевода в первое отделение.
– Подожду, пока Эрни будет готов.
Но проблема была в том, что Эрни не хотел никуда уходить. На последнем собрании персонала я предложил перевести Эрни в первое отделение. С момента «излечения» следы его разрушительной фобии совершенно исчезли: ни защитной маски, ни жалоб на еду, ни ночных связываний, ни спанья на полу. Он практически проводил все свое время с другими пациентами, особенно с Бэсс и Марией. Он уже научился распознавать всевозможные «я» последней, запоминал их имена и характеры и терпеливо ждал появления настоящей Марии, а когда та появлялась, прилагал все старания, чтобы она подольше не исчезала, ненавязчиво поддерживая ее увлечение шитьем и макраме. Стало совершенно очевидным, что у Эрни талант помогать другим, и я стал уговаривать его пойти получить профессию в сфере медицины или социальной помощи. На что он мне ответил: «Но ведь здесь еще столько всего надо сделать».
Примерно в это же время Чак организовал конкурс на лучшее эссе, победитель которого получал право лететь с протом семнадцатого августа. По плану все работы должны были быть представлены к десятому августа, за неделю до «отбытия» прота, – дата, приближавшаяся с неумолимой быстротой. Прот явно согласился прочесть все эссе к семнадцатому числу. Кое-кто из персонала заметил, что пациенты второго отделения в последние две недели совсем притихли, каждый из них отсаживался в сторонку, долго и напряженно о чем-то думал, а потом, склонясь над листом бумаги, что-то записывал. Единственные, кто не собирался лететь на КА-ПЭКС, были Эрни и Бэсс. Эрни – потому, что у него и здесь было полно работы, а Бэсс – потому, что считала себя недостойной бесплатного путешествия. И конечно, Рассел, назвавший этот конкурс «дьявольской затеей».
БЕСЕДА ТРИНАДЦАТАЯ
С тех пор как моя дочь Эбби в пятнадцать лет сбежала в Техас с гитаристом, она стала вегетарианкой. Эбби ни за что не станет носить меха и уже многие годы не признает использование животных в медицинских исследованиях. Много раз я пытался объяснить ей, какую пользу это приносит человечеству, но она и слышать меня не хочет. Ее стандартный ответ был всегда таков: «Объясни это мертвым собакам». Но в последние годы мы этой темы вообще не касаемся.
Как-то раз Эбби дала мне магнитофонную запись песни китов. В начале нашей тринадцатой беседы, пока прот вгрызался в арбуз, я запустил эту запись. Он вдруг замер и склонил голову набок – в точности как наша Ромашка, когда мы ей дали послушать эту пленку. К концу пленки прот улыбался шире, чем когда-либо. Изо рта его торчал кусок арбузной корки.
– Вы что-нибудь из этого поняли? – спросил я.
– Конечно.
– Что это было? Это их способ общения?
– А вы что
– И вы можете мне сказать, о чем они говорили?
– Конечно.
– Ну?
– Они передавали друг другу различные сложные навигационные данные, сведения о температуре и солености воды, о типах морских существ, пригодных для питания, и их месторасположении, и много всякого другого, включая поэзию и искусство. И это было очень образно и эмоционально, а по-вашему, наверное, «сентиментально» и малозначительно.
– А вы могли бы мне все это перевести дословно?
– Мог бы, но не буду.
– Почему же?
– Потому что вы используете это против них.
Меня несколько рассердило, что на меня лично взвалили ответственность за истребление китов на земном шаре, но я не нашелся что на это ответить.
– И еще там было послание всем другим существам этой ПЛАНЕТЫ. – Прот умолк и, искоса взглянув на меня, откусил от фрукта очередной кусок.
– Ну? Так вы мне скажете, что это было за послание? Или будете и это держать в секрете?
– Они говорят: «Давайте будем друзьями». – Прот доел дыню, сосчитал: – Раз-два-три-четыре-пять», – и в мгновение ока отключился.
– Вам удобно? – спросил я его, сообразив, что он уже сам себя загипнотизировал.
– Превосходно, мой уважаемый господин.
– Хорошо. – Я глубоко вздохнул. – А теперь я назову определенную дату и хочу, чтобы вы вспомнили, где вы были и что вы делали в тот день. Это понятно?
– Yawohl. [37]
– Отлично. – Я весь напрягся. – Дата – семнадцатое августа 1985 года.
37
Так точно (нем.)
Ни шока, никаких других эмоций.
– Да. – Вот и все, что он сказал.
– Где вы сейчас?
– На КА-ПЭКСе. Собираю себе на обед кропины.
– Кропины?
– Кропины – это такие грибы. Вроде ваших трюфелей. Большие такие трюфели. Пальчики оближешь. Вы любите трюфели?
И хотя я сам затеял этот разговор, я никак не мог понять, зачем он в такую минуту задает эти пустые вопросы.
– Я никогда не ел трюфелей. Но давайте продолжим, хорошо? Что еще происходит? Какие-нибудь вызовы с Земли?
– Представьте себе, прямо сейчас получил вызов, и тут же отправляюсь.
– А что вы почувствовали, когда пришел вызов?
– Я ему нужен. Я почувствовал, что я ему нужен.
– Сколько времени у вас займет добраться до Земли?
– Нисколько. Видите ли, при скорости тахиона время идет вспять, таким образом…
– Спасибо. Вы уже мне все объяснили про полеты со светом.
– Странно, я совершенно этого не помню. Но тогда вы должны знать, что такой полет не занимает ровно никакого времени.
– Да, да. Я просто забыл. Итак, вы теперь на Земле?
– Да. В заире.
– В Заире?
– В эту минуту он обращен в сторону КА-ПЭКСа.
– А теперь вы направляетесь…
– А теперь я с ним.
– С вашим другом?
– Да.
– Где вы? Что происходит?
– Возле реки за его домом. Темно. Он раздевается.
– Он вызвал вас на Землю, чтобы пойти с вами ночью поплавать?
– Нет. Он пытается покончить с собой.
– Покончить с собой? Почему?
– Потому что случилось что-то ужасное.