Планета Ка-Пэкс

Брюэр Джин

– Вы неправильно понимаете поворот времени вспять. Не важно, движется ли время вперед или назад, восприятие неизменно.

– И что же тогда?

– А тогда это совершенно не важно, правы вы или нет.

– Но вы признаете вероятность того, что я могу быть прав?

Лицо его расплылось в широченной улыбке.

– Я признаю такую вероятность, если вы признаете вероятность того, что я прибыл с КА-ПЭКСа.

С точки зрения прота, то, что он родом с КА-ПЭКСа, ни у кого не должно было вызывать никаких сомнений. Будь у нас впереди несколько месяцев, а то и лет, мне бы, скорее всего, удалось убедить его в противном. Но время наше было

на исходе. Я достал из кармана фотографии Сары и Ребекки.

– Узнаете?

Прот, казалось, был потрясен. Но потрясение это длилось не более секунды.

– Это его жена и дочь.

– А это?

– А это его мать и отец.

– Жизель пытается разыскать на Аляске вашу мать и вашу сестру. Она постарается привезти вашу мать к нам сюда. Прошу вас, прот, не покидайте нас, пока вы с ней не поговорите.

Прот в отчаянии всплеснул руками:

– Сколько же раз мне вам повторять: я должен улететь в 3.31 утра! Ничто не может это изменить!

– Мы постараемся привезти ее сюда как можно скорее.

– Что ж, у вас остается на это ровно двенадцать часов и восемь минут, – сказал он, не глядя на часы.

В тот вечер в комнате отдыха Хауи и Эрни устроили проту прощальный вечер. Подаркам для друга-инопланетянина на память о его визите на Землю не было числа: пластинки, цветы, всевозможные фрукты и овощи. Миссис Арчер наигрывала на пианино популярные мелодии, а Хауи ей аккомпанировал на скрипке. И повсюду сновали кошки.

Чак подарил проту книгу «Путешествия Гулливера», которую он снял с полки в «тихой» комнате. Я помнил, что любимой «земной» историей прота была «Новое платье короля». А любимыми фильмами, между прочим, были: «День, когда Земля остановилась», «2001 год: космическая одиссея», «Инопланетянин», «Звездный человек» и, конечно же, «Бэмби».

Все вокруг обнимались и целовались, но, тем не менее, чувствовалось и некое напряжение. Все, казалось, были одновременно возбуждены и взволнованы. Наконец Чак потребовал, чтобы прот объявил, кого он все-таки берет с собой. Из-за его косоглазия трудно было понять, на кого он при этом смотрел – на прота или на меня.

– Я возьму того, кто сегодня первым уснет, – ответил прот.

Тут же все они, со слезами на глазах, выстроились в очередь для прощального объятия, а потом опрометью ринулись к своим постелям, оставив его одного – закончить доклад и подготовиться к его (а желательно их совместному) путешествию, – и отчаянно пытались заснуть под снующие в голове видения танцующих йортов.

Я сказал проту, что мне надо заняться кое-какими делами, но что я обязательно приду с ним попрощаться перед его отъездом, и ушел к себе в кабинет.

Около одиннадцати позвонила Жизель. Он нашла адрес сестры Роберта на Аляске. К сожалению, в сентябре прошлого года эта женщина умерла, и мать Роберта переехала к своей другой дочери на Гавайи. Жизель пыталась связаться с ней, но безуспешно.

– Привезти ее в Нью-Йорк мы уже не успеем, – сказала Жизель. – Но если мы ее разыщем, она сможет ему позвонить.

– Поторопитесь, – попросил я.

В последующие три часа я пытался работать под магнитофонную запись «Манон Леско». И когда зазвучал третий акт оперы, где Манон и Де Грие отправляются в Новый Свет, я вдруг понял, почему так люблю оперу – в ней можно найти все присущее роду человеческому: людские радости и трагедии, весь спектр человеческих эмоций и любые жизненные ситуации.

Наверное, мой отец тоже

все это чувствовал. Я вдруг снова представил его, лежащего на диване в гостиной в субботу после полудня, с закрытыми глазами, внимательно слушающего радиотрансляцию Метрополитен-опера. Как мне захотелось, чтобы он сейчас был жив: мы поговорили бы о музыке, о наших внуках и вообще обо всем том, что делает жизнь увлекательной и прекрасной! Я попытался вообразить себе иную Вселенную, где он остался жив, а я стал оперной звездой, а потом представил себе, как я пою ему его любимые арии, а мама в это время вносит большой воскресный обед.

Наверное, я задремал. Мне снилось, что я в совершенно незнакомом месте: в безоблачном сиреневом небе сияют бесчисленные луны и скользят птицы, а земля вся покрыта балдахином из деревьев и крохотных зеленых цветов. У ног моих расположилась пара огромных жуков с человеческими глазами, а за ними ползла маленькая бурая змея, – а может быть, огромный червяк. Вдалеке я видел поля в красных и желтых колосках, а на них низкорослых слонов и каких-то других блуждающих животных. В лесу же по соседству и на его опушке гонялись друг за другом какие-то обезьянообразные существа. У меня от умиления по щекам покатились слезы. Но прекраснее всего была окружавшая меня необыкновенная тишина. Ни дуновения ветерка, ни шума – только где-то далеко-далеко звонили колокола. Казалось, они звонили по всему миру: «джин, джин, джин…»

Я вдруг очнулся ото сна. Часы били три. Я кинулся в комнату к проту: он сидел за письменным столом и лихорадочно дописывал свой доклад о Земле и ее обитателях, пытаясь закончить его в последнюю минуту перед отлетом на КА-ПЭКС, в точности как это делают люди. Рядом с ним я увидел фрукты, пару кочанов брокколи, баночку с ореховым маслом, пачку эссе и прочие сувениры – все тщательно упакованное в небольшую картонную коробку. На столе, рядом с блокнотами, лежали карманный фонарик, ручное зеркало и список вопросов профессора Флинна. А на постели спали все шесть кошек первого и второго отделений.

Я спросил прота, можно ли мне взглянуть на его ответы доктору Флинну. Прот, не прерываясь, утвердительно кивнул и жестом указал мне на свободный стул.

На некоторые из вопросов, а именно на те, что касались ядерной энергии, прот не ответил по причинам, которые он объяснил мне ранее во время наших совместных бесед. Рядом с последним пунктом, содержавшим просьбу перечислить все планеты Вселенной, которые прот успел посетить, стояло: «Смотри приложение», а в приложении уже значились шестьдесят четыре планеты. Этот реестр содержал описание небесных тел и их обитателей, а также звездные карты. Там, наверное, было далеко не все, на что рассчитывали профессор Флинн и его коллеги, включая Стива, но, несомненно, пищи для размышлений должно было им хватить надолго.

Примерно в 3.10 прот отбросил карандаш, зевнул и с шумом потянулся так, словно закончил повседневную работу.

– Можно посмотреть?

– Почему бы и нет? Но если вы хотите прочесть его, сделайте себе копию не откладывая – эта у меня единственная.

Я вызвал одного из дежурных медбратьев и попросил его, взяв себе кого-то на подмогу, использовать все работающие копировальные машины. Он поспешил наверх, прижимая к себе блокноты так, будто нес не листы бумаги, а яйца. На минуту я подумал: может быть, стоит проволынить копировку? Но тут же решил, что скорее всего это только ухудшит положение, и мгновенно отбросил эту идею.