Планета КИМ

Палей Абрам Рувимович

— Ладно. Много они меньше Земли?

— Сообрази-ка: общая масса всех астероидов, взятых вместе, меньше, чем масса Луны. А ведь ее диаметр почти вчетверо меньше земного. Ну-ка, Сергеев, а каковы диаметры астероидов?

— Разные: от пяти километров до семисот-восьмисот, приблизительно. Тогда как диаметр Земли — около тринадцати тысяч километров.

— Ловко! — восхитилась Нюра, поверившая, наконец, в существование астероидов. — Настоящий разновес. А планета с поперечником в пять километров — да ее в игрушечный магазин отправить!

— Ну, вы, ученые, — вмешался теперь пилот, — нашли время лекции

читать! Давайте-ка лучше выясним, на какой именно из ваших многочисленных астероидов мы попали. Можно это узнать?

— Думаю, что можно, — задумчиво проговорил Сергеев. — Во всяком случае, можно хоть выделить из общей массы некоторые с большой степенью вероятия.

— Как?

— Да вот: Солнце от этой планеты приблизительно втрое дальше, чем от Земли. Сюда, например, довольно точно подходят крупнейшие из астероидов — Церера и Паллада. Их среднее расстояние от Солнца в 2,8 раза больше, чем расстояние Земли. Но у нас есть способ еще точнее выяснить, на какую планету мы попали.

— Какой способ? — спросил Тер-Степанов, внимательно слушавший Сергеева.

— Среди наших книг по астрономии есть одна, в которой приведена полная таблица диаметров астероидов, — ответил Петр.

— И, значит, если мы узнаем величину диаметра нашей планеты, то сможем узнать и ее название.

— Сказал! — крикнула Нюра, — как же ты измеришь диаметр?

Петр улыбнулся.

— Его не надо измерять, его можно вычислить. В космографии есть очень несложная формула, благодаря ей легко вычисляется длина земного диаметра. Эту формулу мы применим для вычисления диаметра нашей планеты.

— Что же это за чудесная формула? — удивилась Нюра.

— Ничего чудесного, одна ловкость рук, — пошутил Сергеев. — Но для этого нам надо узнать вышину нашего ракетного корабля. Как бы ее измерить?

— Незачем трудиться, — возразил Тер-Степанов. — Я тебе точно скажу: она равна двадцати метрам.

— Отлично! — обрадовался Петр, — теперь у нас есть все данные.

И, развернув блокнот, он набросал на чистой страничке чертеж, приведенный на стр. 71.

— Смотрите, товарищи, — сказал он, — круг — это окружность нашей планеты. О — центр окружности. Если измерить понижение горизонта, мы можем найти радиус планеты. Обозначим его через х, а высоту ракеты через h, теперь — это по твоей части, Федя! — из прямоугольного треугольника АОВ получаем:

ОВ =АО cos или x = (x + h) cos

— А ну, давай! — сказал Федя, — припоминаю эту штуку. — И он начертил дальше в блокноте Петра:

— Ну, вот, — заметил Петр. — Угол АОВравен

углу ВАС, мы эту величину выразим через х. Теперь остается только измерить угол ВАС, т.-е. понижение горизонта.

Универсальный инструмент,^{16} разумеется, в ракете был.

— Сейчас я надену водолазный костюм и отправлюсь наружу измерить этот угол, — заявил Тер-Степанов, — с этой угломерной штукой я хорошо умею обращаться.

— А зачем водолазный костюм? — перебила Нюра.

— Потому что здесь нет воздуха, — ответил Семен.

— А почему ты знаешь, что здесь нет воздуха?

— Экая ты неугомонная, Нюрка! — рассердился Тер-Степанов, — никак не дашь сговориться!

— А ты сегодня что-то уж очень раздражителен, — укоризненно заметил Веткин.

— Почему не удовлетворить ее любознательность? Торопиться нам, право, некуда.

— Это он лоб разбил, потому и злится, — насмешливо и в то же время добродушно улыбнулась Тамара.

— Здесь нет воздуха, — продолжал Сергеев, обращаясь к Нюре. — Во-первых, посмотри, какое черное небо. На Земле же оно кажется голубым благодаря рассеянию света в атмосфере. Во-вторых, тебя ведь не удивило бы отсутствие атмосферы на Луне?

— Да, об этом я слышала, — отозвалась присмиревшая Нюра.

— Ну, вот. А почему на Луне нет воздуха? Потому что масса Луны гораздо меньше земной и не смогла так долго удерживать атмосферу. Если там и была атмосфера, то она давно рассеялась в мировом пространстве.

— Не объясняй дальше — поняла! — закричала Нюра.

— Что ты поняла, золотко мое? — весело спросила Тамара.

— Все. Ведь самый большой из астероидов во много раз меньше Луны. Верно, Сергеев?

— Верно, Нюра.

— Ну, вот, — передразнила его Нюра с лукавой улыбкой, — значит, и его сила притяжения очень мала, и он уже давно растерял свою атмосферу.^{17}

— Умница, Нюра, — Сергеев похлопал ее по плечу.

— Но скажи-ка мне такую штуку, — возразил Тер-Степанов, — я вот все об этом думаю и не могу понять. Нюра права: астероид, даже самый крупный, во столько раз меньше Земли, что его сила притяжения, по сравнению с земной, должна быть ничтожна. Следовательно, мы вовсе не должны были бы ее ощущать, как во время полета в межпланетном пространстве. А между тем, хотя она здесь значительно меньше земной, но все же очень заметна. Что бы это могло значить? Может-быть, это не астероид, а какая-либо из больших планет?^{18}

— Какая же? — Сергеев прищурил глаза под пенсне.

— Ну, Марс, Венера, Меркурий.

— Исключается.

— Почему?

— Не говоря уже о том, что на Венере, например, густая атмосфера плотнее даже земной, не говоря о том, что Меркурий так близок от Солнца, что мы не перенесли бы жары…

— Что, что, что, — передразнила Нюра, — не тяни, ученый!

— Ты отстанешь, Нюрка? — возмутился Тер-Степанов.

— Мы так никогда не договоримся. Продолжай, Сергеев.

— Ну, вот. Солнце там должно казаться больше, чем на Земле, а не меньше.