Планета кочующих городов
Шрифт:
— Шари? Это вы?
— Да! Он тоже здесь. Дуг! — Девушка повернулась к нему.
Он встал и подошел к экрану, чтобы Паула лучше видела его лицо. Посмотрел ей в глаза.
— О Дугги! Я думала… думала, что больше тебя не увижу!
— Скажи мне, — спокойно начал он. Время гнева или уже прошло, или еще не наступило. Он ощущал в себе пустоту и тоску. Если б эта женщина была здесь, что он сделал бы? Схватил бы в объятия, забыв про весь свет?
— Я слышала, что они с тобой сделали, Дугги! Я сходила с ума! Это было ужасно! Я умоляла Поля —
— Я искала везде, — вмешалась Шари. Она причесывалась, приводила в порядок налипшие на лицо волосы. — Мне нужен дрим, я потом тебе все расскажу. Мы долго искали твои следы… но я считала, что даже кочан, если его имя — Дуглас Ку-Зет Марсден, нужен для цивилизации!
— Так это ты спасла меня, Паула?
— Нет, Дугги, дорогой! Шари. Я не могу долго быть в воздухе. Мы все улетаем! Тебе надо прибыть в Капитал-сити, дорогой — я могу взять тебя на космолет!
— А Шари? А все наши друзья — Флора, Стив, Карлквист, Хеди, Мэгги?
— Нет, нет, нет, Дугги! Ты не понял! Это твой последний шанс! Если Глен узнает…
— А что Глен?
Шари странно посмотрела на Марсдена.
— Не спрашивай! Он ужасный! Конечно, бери Шари, дорогой! Конечно! Там будет, я думаю, место…
Он внезапно вспомнил тот момент на вечере, в Монтерре, когда он шел с Флорой по берегу озера, увидел Паулу, игравшую шарфом на поверхности воды… Вспомнил те, показавшиеся столь банальными силуэты кипарисов и на их фоне — трех белых лебедей… Паула увидела, что он не слушает ее, и отключила звук, ее лицо в ореоле соломенных кудрей с немым призывом обращалось к нему с экрана. Итак, скоро космолеты отправятся. Но он представления не имел, где они сейчас спрятаны. Паула спасла его руками Шари. Значит, она еще любит его. Ведь без ее помощи он лежал бы сейчас трупом в той развалине, в Безмолвной зоне… Значит — она еще любит его!..
— Я люблю тебя, Паула, — сказал он с улыбкой. — Я остаюсь здесь.
— Как ты можешь! Я не хочу умирать! Я не могу оставаться!
— Но я был в безмолвных зонах и не умер! Я все понял, Паула, я знаю теперь все про ягоду! Поверь мне, Паула! Теперь нет нужды покидать наш мир!
— Но ведь ты сказал… Ты же сказал, что любишь меня!
Ее рыдания растапливали его волю. Он боролся:
— Есть другой путь. Оставайся со мной — молю тебя! Поверь мне! Мы сможем жить на Парсло, безопасно и счастливо!
— Ты безумный! Мы все станем кочанами и умрем!
— Нет, Паула, нет!
— Ты не любишь меня! Никогда не любил! После всего, что я сделала?..
— Я знаю, Паула, поверь мне! Но ты должна выслушать!
— Как я могу слушать твои выдумки? Мы опоздаем! Ты помешался, должно быть! Сумасшедший, говоришь, что любишь меня, и хочешь, чтоб я превратилась в животное, умерла! О Дугги!
— Я знаю — ты запугана, как все. Но…
— Я любила тебя, Дугги, по-настоящему, верно. Но я вижу — ты плохой, злой человек! Глен прав… и теперь некогда…
— Паула!
Но экран потух, чернота. Она исчезла.
XIX
ИСХОД
Теперь единственной надеждой Планеты Парсло были наука и техника. Да, именно наука и техника, но не сами по себе, а на службе у интеллекта, вдохновения и интуиции. В это искренне верил Дуглас Марсден. Предстоящая ему программа действий требовала абсолютной преданности и непоколебимой верности своим глубочайшим убеждениям — и не оставляла времени для передышки.
В быстро коллапсирующей цивилизации городов, посаженных на высыхающие лужицы Парсло-Радиации, — внешнее подобие нормальной жизни сосуществовало с анархией и хаосом. Сервис кухонных роботов развалился, и голодные люди грабили супермаркеты, а потом стали копаться в развалинах автоматических кухонных центров, — ища остатки пищевых запасов. В то же время фирмы сервиса дримов продолжали поставлять свою разнообразную продукцию. А экзисенсы процветали как никогда, давая очумевшим горожанам допинг, отвлекающий от ужаса предстоящего распада.
Флора Вальдесей уже не рыдала в страхе, как это было с ней неделю назад. Она, как и все друзья, все время оглядывалась на Марсдена, ожидая, что он скажет, — чтоб повиноваться ему. Стив Уинкэм, со смешным выражением на лишенном подбородка лице, так таращил глаза, словно пытался увидеть скрытую в Дугласе силу. Он сидел рядом с Мэгги Карстэрс, чьи платиновые волосы, увы, теперь были явственно черными у корней, не до них было хозяйке. Хеди Арлен, дерганье которого когда-то так раздражало Марсдена, теперь, как и все, сидел тихо и смиренно, готовый впитывать каждое слово.
На собрании были и другие граждане Лоадена. Этот митинг происходил среди развалин взорванного Стефан-Ампи — спартанского стадиона. Все были подавлены. Они уже приняли неизбежность того, что предвидели в страхе.
— Вы не должны умереть! — кричал им Марсден. — Вам незачем умирать! Вы не будете умирать!
Они ждали, не говоря друг другу ни слова. Шари, сидевшая сбоку от Дугласа, задрала голову, не сводя с него глаз. Люди сидели на остатках разгромленных рядов амфитеатра и ждали продолжения его речи.
Они ждали. Это «они» были компактным отрядом сильных, готовых к действию людей.
Он рассказал им о своих экспериментах в Безмолвной зоне. Сказал, что намерен делать:
— Но мне нужна ваша помощь. Мы должны действовать безошибочно: ведь у нас остался только один шанс. Вспомните трагическую историю с людьми из Мальборо-сити. В любой момент может возникнуть новый кризис — стычка с другими беженцами, у которых пропала ягода.
И он повел их за собой мимо городских боен Лоадена. Из Хэйлет-Вилладжа, Чиппинг-Хамлета, через другие деревни, составляющие этот большой город, — они шли к массиву экзисенсных студий. Они были вооружены. Вахтеры студий пытались заградить им дорогу, приняв их за новых агрессоров — искателей Папа-Рада.