Планета-мечта
Шрифт:
— Хотите? — пробормотал он с набитым ртом.
— Нет, спасибо, — быстро откликнулась я, представляя, какой у нее вкус. Вообще, странный этот Кун, насколько я помню, никто из землян сесту не любил, она, и правда, очень неприятная. Или он мазохист? Эта несколько вольная мысль заставила меня улыбнуться. Я очень живо представила себе, как Кун, запершись в своей капитанской каюте во время гиперскачка, истязает себя на манер средневековых монахов.
На углу бородатый старик торговал кувшинами из необычного оттенка зеленоватой глины. Я подошла и присела рядом, разглядывая расставленные на пыльной желтоватой земле кувшины, взяла один в руки. Кун остался ждать меня возле прилавка, а я, словно завороженная, разглядывала посуду таких знакомых оттенков. Кувшин переливался
— Это ведь поозерская глина, — сказала я вдруг, — Что, прошлогодних запасов?
— Да, госпожа. Глаз у вас наметанный. Этот — прошлого года, а вон те, — старик указал на низенькие чаши с золотистым отливом кривым мозолистым пальцем, — уже нынешнего. Глина-то меняет оттенки.
Голос у него был низкий, словно колокол загудел. Старик поправлял манжету кожуха, с хитрецой поглядывая на меня. Руки у него были худые и узловатые, рукава кожуха едва прикрывали локти, и в груди кожух был ему тесноват, верхние пуговицы не застегивались, открывая поседевшую волосатую грудь.
— А что, в Поозерье еще добывают глину?
— А как же? Но меньше, чем раньше, конечно. Спрос теперь невелик. Альверденская знать была охоча до нашей посуды, а здесь не очень-то берут.
— Возить, наверное, далеко? — продолжала спрашивать я, поставив кувшин на землю.
— Да, это точно, — говорил старик уже не так напряженно. Он явно понял, что я не собираюсь ничего покупать, но не прочь был поболтать с понимающим человеком, — Половину посуды побьешь по дороге, да и знать здесь — тьфу! Живут, как крестьяне, и едят на обычной глине….
— А вы не скажете, где коневоды торгуют?
— А это вон туда, а потом направо. А вы князя торонского ищите? Он пошел туда только что. Говорят, вас сюда Посланницей прислали?
— Не совсем, — сказала я, — Меня прислали мирить вас с землянами.
— Да мы вроде и не ссорились, — сказал старик и засмеялся нам вслед.
Торонов мы увидели издалека, они выделялась даже в пестрой базарной толпе. Кстати говоря, кроме них, никого из нелюдей больше на базаре не было, и это было странно, очень странно. Но того, чего я опасалась, негативного отношения к нелюдям, я не заметила. О торонах говорили неплохо, без неприязни, а ведь они были наиболее агрессивным из нечеловеческих народов на Алатороа.
Я торопилась увидеть Тэя не только потому, что боялась, что он уйдет. На самом деле я просто хотела его увидеть. Это трудно объяснить, но я очень люблю Тэя.
Когда я увидела их, на душе у меня словно посветлело. Возможно, мою реакцию трудно объяснить, учитывая внешний вид торонов, но они всегда удовлетворяли мое эстетическое чувство, хотя кому-то может показаться это неким извращением. Тороны всегда очень нравились мне, они казались мне очень… красивыми, что ли. Представьте себе прямоходящего зеленого птеродактиля с небольшой, в буграх, угловатой головой. Орлиный клюв, длинные и узкие, вытянутые от клюва едва ли не до затылка золотистые переливчатые глаза. И три искривленных рога на голове, напоминающие царственный венец. Они страшны, опасны, ядовиты, вспыльчивы. И все-таки они мне очень нравятся. Красота — понятие условное. Те, кто увидит их фотографии, может ужаснуться, но если бы вы увидели, как они кружат над степью, выслеживая добычу, с копьями в когтистых лапах. Крылья у торонов не так велики,
Их было трое. Двое, присев на корточки и распластав кожистые крылья в пыли, разглядывали лошадей. Третий разговаривал с торговцем. Он стоял боком к нам и первым заметил наше приближение. Когда он повернулся к нам, взметнув крыльями целую пыльную бурю, те двое вскочили тоже.
— Ну, и чудовища, — пробормотал Кун, — Как в кошмарном сне.
— Тэй! — крикнула я с облегчением оттого, что, по крайней мере, я его узнала. Память так избирательна, и потом, ведь я не видела его двадцать лет.
Он сложил крылья и пошел ко мне, поднимая когтистую лапу в ритуальном жесте. Когти были в зелено-желтой жидкости, которая стекала и капала на пыльную землю. Улыбаясь, я пошла к нему, тоже поднимая руку.
Мы сошлись, и наши руки соединились — ладонь к ладони. Жидкость, стекавшая с его когтей, была ядовита, но тороны могут регулировать ее ядовитость. Друг не умрет, враг — да. Тэй был немного ниже меня, но благодаря рогам казался выше.
— Тэй, — сказала я, — Ты узнал меня, да?
— П-о-ч-е-м-у-н-е-т-Р-а, — ответил мне странный немодулированный голос. Клюв тороны при этом не шевельнулся. Еще одна их загадка. Но на Алатороа так много загадок, что до странностей небольшого народа, живущего в степях, ни у кого не доходят руки. Их клювы не способны воспроизводить человеческую речь, поэтому они обычно заставляют звучать какие-нибудь предметы: стекло, лист железа. Как они это делают? Так же, как регулируют яд в своих выделениях. Так же, как убивают противника взглядом. Направленное психическое воздействие — прекрасные слова для объяснения непонятного. Но это не магия. Для нас, представителей техногенной цивилизации, нет разницы между способностями торонов и тем, чем занимались маги на горе Аль, но эта разница есть. Тороны при всех своих странностях являются абсолютно антимагичным народом.
— Меня давно так никто не зовет, Тэй, — сказала я, глядя в золотистые глаза.
— Т-ы-и-з-м-е-н-и-л-а-с-ь.
— Да, я повзрослела. А как дела у твоего народа?
— Т-ы-з-н-а-е-ш-ь-ч-т-о-п-о-г-и-б-К-э-р-р-о-н.
— Я знаю, Тэй. Они все погибли.
— Э-т-о-к-а-р-а-з-а-и-з-г-н-а-н-и-е-К-э-р-р-о-н-а.
— О чем ты?..
— О-н-и-и-з-г-н-а-л-и-е-г-о-о-н-н-е-х-о-т-е-л-в-о-й-н-ы.
— Вороны хотели начать войну?
— Д-а-в-о-р-о-н-ы-и-а-л-ь.
— А вы? — спросила я.
— Я-б-ы-л-с-К-э-р-р-о-н-о-м-о-н-в-л-а-с-т-и-т-е-л-ь-ж-е-з-л-а-о-н-м-о-й-б-р-а-т.
— И его изгнали?
— Д-а-Б-о-л-ь-ш-и-м-з-а-к-л-я-т-ь-е-м-т-е-н-ь-д-а-н-е-п-а-д-е-т-т-р-а-в-а-о-т-с-т-у-п-и-т.
— Значит, он тоже мертв?
— Н-е-з-н-а-ю.
Мы оба замолчали.
— М-н-е-п-о-р-а, — сказал, наконец, Тэй, — е-с-л-и-з-а-х-о-ч-е-ш-ь-у-в-и-д-е-т-ь-м-е-н-я-п-р-и-х-о-д-и-с-а-м-а-я-б-у-д-у-ж-д-а-т-ь.
Это был короткий разговор, очень короткий, но не хочет Тэй говорить со мной или действительно занят, я не смогла понять. Вороны и аль (так называют магов Альвердена) готовили войну. Вот он — рост агрессивности. Странно, но я не ожидала этого. Мне все казалось, что произошедшее — это нелепая случайность. Я не могла поверить, что на Алатороа, на моей Алатороа может случиться нечто подобное, может начаться война с нами.
И Кэррон…. Вороны изгнали Царя-Ворона Большим заклятьем изгнания. Для нас это не имеет особого значения, ведь вороны мертвы, и Кэррон тоже мертв, но меня потрясло это. Они изгоняют… изгоняли преступников, сумасшедших, но Большим заклятьем — очень редко. Не важно, имеет ли оно подлинно волшебную власть или нет. Но сам факт, что они пошли на это…. И еще я думаю о том, что так уже было. И меня это по-настоящему пугает — эта параллель. Две тысячи лет назад, легендарное время для людей и вчерашний день для воронов, которые живут по тысяче лет, вороны уже изгнали Царя-Ворона. За то же. Он не хотел войны с людьми, вороны изгнали его, и война разразилась. И вот я думаю теперь: что же будет теперь? Война? Та, предыдущая война охватила всю планету. Нелюди против людей. Целая планета. И отголоски той вражды все еще живы.