Планета под следствием
Шрифт:
На краю зарослей по грудь высотой и еще более густых, чем помнилось Торкелю, Клодах остановилась, наклонилась и осторожно тронула серединку одного листа.
— Ну, и что вы делаете? Вежливо их просите? — поинтересовался Торкель.
— Смотрю на эту белую краску. Удивляюсь, зачем кому-то понадобилось красить кусты? Это единственное средство, — с этими словами Клодах вытащила большую фляжку с прозрачной зеленоватой жидкостью, аккуратно откупорила ее и вставила в горлышко головку самодельного распылителя. После она слегка встряхнула бутылку и начала разбрызгивать
Ветви и побеги отпрянули словно обожженные;
Клодах продвигалась вперед, за ней шли Мармион и Салли Пойнт-Джефферсон, которой хватило рассудительности надеть тяжелые ботинки.
— Скорее, мальчики, — позвала Мармион, обернувшись. — Не знаю, сколько продержится эффект. Клодах в этом отношении весьма таинственна.
Остальные с живостью последовали приглашению Мармион. Следуя за крупной женщиной, Торкель чувствовал себя круглым идиотом — а Клодах все разбрызгивала странный состав: так в древних церквях кропили верующих святой водой.
Когда они достигли стены зелени, скрывавшей вход в пещеру, Клодах расширила путь; побеги раздвинулись, как занавес, и взорам Торкеля предстала большая пещера.
— Лучше зажечь свет, — посоветовала Клодах, хотя сама собственному совету не последовала, бесстрашно ступив в зеленоватый полумрак. Мармион следовала за ней.
— Ох! — воскликнула Мармион. — Что здесь произошло?
— Кто-то пытался убить это место, — ответила Клодах. — Но Сурс нанес ответный удар, — она указала на сплетение корней и ветвей, свисавшее с потолка.
Клодах все шла и шла вперед, пока не остановилась над чем-то, что более всего напоминало зеленый холм.
— А! Вот, капитан, — сказала она и обрызгала холмик. Расступившиеся побеги обнажили тело человека, которое оплетали до того. — Это не тот человек, которого вы искали?
Выпученные глаза, вывалившийся язык и синюшное лицо не помешали Торкелю понять, что перед ними действительно бывший шаначи. А багровые следы на его шее без слов объяснили причину его смерти.
— Он говорил, что у него есть верный способ добычи руды, — проговорил Торкель. — Это имело какое-то отношение к петрасилу.
Фабер отколупнул кусок белого вещества с потолка, еще не успевшего зарасти:
— Это действительно петрасил, но вот тут, в трещинах...
Он провел пальцами по трещине в потолке и осветил пальцы лучом фонаря, внимательно изучая то вещество, которым были покрыты съежившиеся корни растений.
— Посмотрите. Оно даже не белое, а бледно-лимонное. И это не петрасил, капитан Фиске, это краска для внешних стен домов, причем невысокого качества.
Пастырь Вопиющий, которого ощутимо трясло, подскочил к Мэттью, словно намеревался напасть на него:
— Выпустите меня отсюда! Я должен бежать от Великого Зверя, покуда он не пожрал меня, как пожрал этого человека!..
— Э-э.., доктор Лузон, — почти одновременно заговорил один из его помощников, совершенно явно нервничавший. — Не могли бы вы подойти сюда?
Он шел за Клодах, которую, казалось, не удивило и не смутило страшное открытие, и удалялся все дальше в глубь пещеры.
— У
— Я требую, чтобы эта женщина была задержана и допрошена и чтобы бутыль, содержащая жидкость, убивающую растения, была у нее изъята и отдана на исследование, — заявил Мэттью Лузон.
Мармион Алджемен, все еще опечаленная нелепой смертью четырех человек, подняла голову и с удивлением воззрилась на Мэттью:
— Допрос?.. Зачем? Ведь Клодах помогла нам! Без нее мы никогда не нашли бы этих несчастных!
На лице Мэттью явственно читалось: “Ага!” — а в его глазах горел недобрый огонек, но, когда он заговорил, его голос был тих:
— А откуда она знала, что эти кусты можно отпугнуть именно этим средством? И как так получилось, что как раз это средство оказалось у нее под рукой?
— Между прочим, — твердо заявил Торкель, — я просил всего-навсего материалы и бригаду помощников, чтобы добраться до пещеры.
Но Мармион было не так-то легко запутать:
— Но, как я полагаю, такие агрессивные растения везде причиняют людям неудобства. Ведь вы, Клодах, именно так и узнали?..
Клодах пожала плечами, но ничего не ответила. Тут в разговор вмешалась женщина из Савоя:
— А как же ей было не знать? Конечно, таких проблем с шипастой ежевикой у нас еще не было; ее тяжело выкорчевать, но еще ни разу ее побеги никого не душили. А, с другой стороны, весна была необычайно ранней: все растет так пышно и быстро, как никогда прежде...
— То есть вы хотите сказать, мадам, — проговорил Мэттью, — что растения так необычны, потому что необычна погода? Скажите, а то средство, которое мисс Сенунгатук использовала для борьбы с этим кустарником, является общепринятым? И если да, то почему же все остальные им не пользуются?
— А зачем? — спросила женщина. — Нас эта ежевика до сих пор не беспокоила. Мы узнали, что происходит в пещере, только потому, что прилетели вы.
И еще одно... — продолжала она, пользуясь случаем изложить все свои жалобы. — До того, как к нам прибыл шаначи Рейли, здесь собирались люди для того, чтобы поговорить с планетой. Только потом Рейли объяснил нам, в чем корень многих наших проблем — наводнений, обвалов, землетрясений; он сказал, что мы не понимали, что хочет сказать нам планета. Задолго до того, как пришел Рейли, молния попала в дом собраний и убила всех, кто там был; потом он начал говорить с планетой, и, я бы сказала, с тех пор дела у нас шли вполне мирно... Она помолчала, потом прибавила:
— Но, несмотря на то, что, как думали многие, Рейли лучше знал, что делать, он никогда не готовил таких средств, как Клодах из Килкула. Наш прежний целитель умер две зимы назад, и с тех пор нам хотелось, чтобы у нас появился кто-то новый, хорошо обученный; а о ней я знала с тех самых пор, когда мы обе были еще молоденькими девушками. В нашем селении даже была девочка с хорошими задатками, которая хотела пойти в ученицы к Клодах, если, конечно, Клодах Сенунгатук захотела бы этого, но Рейли не позволил нам отдать ее в обучение...