Планета под следствием
Шрифт:
Должно быть, Коакстл — очень дурной зверь, осознала Козий Навоз, иначе он пожрал бы такое скверное существо, как она, а не делился бы с ней добычей, словно она была его котенком. Может быть, Коакстл — вовсе не кот? Козий Навоз искоса бросила на зверя быстрый взгляд. Зверь этот был пушист до чрезвычайности, с кисточками на ушах и толстым, покрытым густой шерстью хвостом; его мех был густым и очень мягким на вид, белым с темными пятнами, словно бы отмечавшими каждый мускул: длинные прямоугольники на шее, большие круги на плечах, мелкие, более ровные — на брюхе. Цвет пятен варьировался от серого до черного, а длинная пушистая шерсть создавала
Могучего прыжка и удара мускулистой передней лапы, одного рывка когтями, одного укуса хватало, чтобы расправиться с очередной жертвой; так были убиты три снежных гуся и выводок кроликов. Когда охота окончилась, Коакстл сложила кроликов у ног девочки и выжидательно посмотрела на нее; Козий Навоз поняла это как приглашение присоединиться к трапезе.
— Я.., я не могу есть сырое мясо, — проговорила девочка. Да, она была страшно голодна, но все равно не думала, что ей это удастся. В общине жилось тяжело, но и там птиц ощипывали, а со зверей снимали шкуру, прежде чем приготовить мясо... Козий Навоз беспомощно огляделась: они стояли на совершенно открытом всем взглядам горном лугу. Против воли она начала думать о Пастыре Вопиющем, о том, что, если ее найдут, то станут бить — и, хуже того, ей придется стать женой Пастыря со всеми вытекающими из этого последствиями.
— Кроме того, я не хочу оставаться на открытом месте. Мы разве не можем вернуться в пещеру?..
Коакстл долго смотрела на нее своими золотыми глазами. Козьему Навозу захотелось, чтобы кошка заговорила с ней снова, хотя та, конечно же, не говорила вслух. Но Козий Навоз слышала ее слова у себя в мозгу, и, хотя кошка была весьма немногословна, это все-таки был разговор.., и кошка не злилась на нее, не обвиняла ни в чем, хотя Козий Навоз и привыкла к этому... Не то чтобы девочка нравилась кошке — но в то же время было непохоже, чтобы Коакстл недолюбливала ее. Напротив, там, в общине, все говорили, что любят ее и всего лишь указывают ей на то, что она сбивается с пути истинного, дабы Козий Навоз не стала жертвой многих зол мира сего, но все их действия свидетельствовали о том, что они считают девочку безнадежной и в душе отказались от мысли о ее спасении.
Козий Навоз пошла вслед за кошкой назад вдоль разлившейся реки к пещере. Снег еще не весь сошел; внезапно похолодало, и легкая морось, зарядившая на весь день, превратилась в снег. Одетая в разодранные лохмотья, Козий Навоз дрожала так сильно, что ей было тяжело идти.
В пещере было теплее — может быть, из-за теплой воды, образовавшей в центре пещеры небольшое озерцо, — однако же недостаточно тепло для того, чтобы победить ночной холод. Девочке нужен был огонь, чтобы не замерзнуть и приготовить еду.
Коакстл взяла кроликов в пасть и легко взлетела на скальную полку и посмотрела вниз на Козий Навоз, которая стояла по колено в воде, сжимая в руках гусей.
Коакстл уже успела оторвать голову одному кролику. Козий Навоз упрямо глядела на нее:
— Прости, кошка, но здесь
На этот раз кошка заговорила:
— Малышка, я не стану называть тебя Козий Навоз, если ты под моей опекой, это неподходящее имя для котенка. Имена важны, и, поскольку у меня есть твое, я не могу тебя съесть — но, если честно, кому захочется съесть Козий Навоз? Ты должна выбрать себе другое имя. Но я отвлеклась... Малышка, судя по всему, ты сама не можешь решить, что тебя убьет. На равнине ты боялась открытой местности. Здесь ты говоришь, что тебе холодно и ты не можешь находиться в воде. Может быть, ниже, в пещерах тебе будет теплее. Ты можешь исследовать пещеры, как любой другой котенок, и оставить меня спокойно доедать добычу, которую я так ловко поймала.
— Там внизу прячется Великий Зверь, — сказала Козий Навоз и тут поняла, что ей это уже безразлично. — Ну ладно, я пойду одна; но там темно, я могу заблудиться и тогда тоже умру.
— Ты такая хрупкая, это неудобно, — проворчала кошка, бросив птицу и с плеском спрыгнув в воду. — Следуй за мной. Я просто не вынесу этих постоянных жалоб.
Козий Навоз знала, что она отвратительная, слабая и нытик к тому же, но Коакстл пока еще не била ее, даже мягкой лапой, не говоря уж о том, чтобы ударить ее когтями или укусить. Это было гораздо лучше, чем Пастырь и его община.
Кошка быстро бежала вперед; некоторое время Козий Навоз могла следовать за ней, ориентируясь по плеску воды; но потом они вышли на твердую землю, и шаги кошки стихли.
— Коакстл! Где ты? — позвала девочка. — Я тебя не вижу!
— Не видишь ? Глупый котенок. Я же прямо перед тобой.
— Да, но я не умею видеть в темноте!
— Не видишь? — спросила кошка; в ее голосе, раздававшемся в мозгу девочки, звучало искреннее удивление. — Нет шерсти, глупое имя, нет когтей, маленькие зубы, которые не могут укусить сквозь перья, да еще и полуслепая! Тебе было бы лучше, если бы я съела тебя, дитя.
— Я.., я думаю, ты права, — проговорила Козий Навоз. — Я знаю, что я — ужасная обуза, но если ты поможешь мне и не будешь знать, какая я на самом деле глупая и слабая, тогда.., я подумала, ты не будешь знать, как...
Она умолкла. Ей не хватало слов, она понимала, что не заслуживает помощи, что она должна была с благодарностью принимать любую малость, которую предлагала ей кошка, и что все сказанное ей только подтверждает — ее община была права, и правдой было то, что говорили о ней. Но она и вправду не знала, что делать с птицами, а Пастырь всегда подробно рассказывал о том, как опасно есть сырое мясо...
— Что ж, ничего не поделаешь, — сказала кошка. — Держись за мой хвост, только не тяни, а не то я могу случайно убить тебя.
Козий Навоз протянула руки и ощутила порыв ветра, а потом ее ладонь коснулась чего-то мехового и твердого, больше похожего на детскую руку в меховом рукаве, чем на гибкие хвосты маленьких кошечек. Она осторожно взялась за кончик этого удивительного хвоста, и кошка пошла вперед, замедлив шаги.
Она не знала, сколько они шли. Они спускались вниз, поворачивали в коридоры, взбирались вверх — только лишь для того, чтобы снова спуститься на неровный пол... Несколько раз девочка натыкалась на большие колонны: некоторые вырастали из пола, некоторые свисали с потолка так низко, что она задевала их головой. Она крикнула кошке, чтобы та остановилась, и, чтобы ненароком не дернуть за хвост, выпустила его.