Планета-тюрьма
Шрифт:
Только пройдя всю длину стойки, Ренн понял, что стоящий на коленях человек был художником и в данный момент трудился, добавляя последние штрихи к своему новому шедевру. Нагнувшись, он с помощью маленького резца заканчивал детали узорной листвы за спиной одного из монстров. Работал быстро, действуя исключительно левой рукой, в то время как правая безостановочно ощупывала поверхность работы. В такт своим движениям встряхивая длинными сальными волосами, художник все время бормотал что-то
Ренн остановился у него за спиной, пораженно глядя на резьбу. Это была потрясающая работа. В бугристых мышцах монстра ощущалась такая грация и в то же время такая мощь, что, казалось, она вот-вот выплеснется наружу и затопит зал. Вспомнив о своем решении стать охотником, Ренн от всей души понадеялся, что монстр был не столько списан с натуры, сколько являлся плодом воображения его создателя.
— Замечательная работа, — сказал он.
— Рад слышать, — не оборачиваясь, ответил художник. — Как вам кажется, лиственный орнамент не портит впечатления?
Ренн перевел взгляд на то место, о котором говорил художник. Орнамент поражал точностью и не только не мешал восприятию монстра на переднем плане, но, напротив, придавал изображению еще большую объемность и глубину.
— Он прекрасен.
— Ну и хорошо, — ответил художник и встал. — Значит, настало время выпить. Эй, гарсон!
— Я тебе не «гарсон», пьяница, — отозвался сморщенный маленький человечек, появляясь из задней комнаты. — Чего тебе?
— Твоего мерзкого пойла, чего же еще?
— Ты закончил секцию?
— Ну да, — сердито ответил художник. — Вот и мой друг может подтвердить.
С этими словами он повернулся к Ренну. Тот остолбенел. Лицо художника выглядело как ужасное сплетение грубых складчатых шрамов. Никаких признаков глаз. Единственная черная дыра представляла собой уцелевшую ноздрю, да еще, когда он говорил, приоткрывалась безгубая щель.
— Ну, что же вы молчите? Работа закончена или нет?
— Закончена, — пролепетал Ренн.
— Ладно, — с явной неохотой буркнул бармен, поворачиваясь, чтобы уйти.
— И принеси того же самого для моего друга, — сказал художник.
Бармен остановился и оглядел Ренна сверху донизу:
— Это ты пытался застрелить Циклопа из его же пистолета?
Ренн кивнул. В маленьких городках новости распространяются быстро.
Бармен засмеялся:
— Жаль, что меня там не было. Ладно, садись. Но запомни, это твоя первая и последняя бесплатная выпивка в салуне Расплаты.
Пока бармен наполнял два стакана, художник протянул Ренну покрытую шрамами руку:
— Для меня большая честь познакомиться с вами, человеком, у которого не только глаз художника, но и сердце льва. Я — Максвелл.
— Джонатан Ренн… Что, просто Максвелл? Никакого
Художник засмеялся. Это был сухой, скрежещущий звук.
— Никакого. Я отношусь к числу тех немногих, кто самой судьбой избавлен от этого унижения. Ну, как меня называть? Урод? Или, может быть, Шрам? Ни у кого язык не повернется произносить такое прозвище, а что еще тут можно придумать? Будьте любезны, возьмите у бармена наши стаканы.
Ренн так и сделал, после чего проследовал за Максвеллом к угловому столику. По тому, как уверенно тот двигался, можно было догадаться, что этот путь хорошо ему знаком.
. — Ну, — сказал художник, усаживаясь, — а теперь попробуйте то, чем оплачиваются мои труды. — Он взял стакан и сделал осторожный глоток. — Ух! Омерзительно, как всегда.
Ренн пригубил напиток, оказавшийся очень крепким, со слабым привкусом мяты. По первому ощущению, не меньше восьмидесяти градусов. Горло обожгло, а когда жидкость достигла пустого желудка, в нем словно взорвалась граната.
— Bay! Зачем же пить, если не нравится? — спросил Ренн.
Рот Максвелла искривился в подобии улыбки.
— Затем, что я алкоголик, и хотя это пойло вызывает У меня отвращение, бьет оно хорошо. Как только мы закончим разговор, я вернусь к работе. Через полчаса или, может быть, через час гарсон нехотя нальет мне следующую порцию. Я проглочу ее, и цикл начнется сначала. Если все пойдет хорошо, эффект будет постепенно накапливаться, и часов в десять-одиннадцать я отрублюсь. А больше мне от жизни ничего и не надо.
— Ну, вы, безусловно, один из самых организованных алкоголиков, которых мне когда-либо приходилось встречать, — сказал Ренн.
— Благодарю вас.
— То, что здесь изображено… Это плод вашего воображения или монстры в самом деле так выглядят?
Максвелл сделал еще один глоток, очень осторожно, стараясь не пролить ни капли.
— Они и в самом деле так выглядят, друг Джонатан. Я видел их собственными глазами.
— Вы были охотником?
После паузы Максвелл медленно кивнул:
— Да, охотником. Одним из лучших. Но это было еще до сражения, до того, как случилось вот это, — он поднял руку и коснулся уродливой маски, в которую превратилось его лицо.
— Сражения?
— Ну да. Идиотизм, конечно. Это произошло несколько лет назад. Мы сговорились напасть на шаттл. Надеялись захватить его и добраться до транспортного корабля, — Максвелл пожал плечами. — Коротко говоря, затея провалилась. Те, кому повезло, погибли. Я выжил.
— Мне очень жаль.
Ренн вспомнил о своих собственных надеждах вырваться с Трясины. Ладно. Идея с шаттлом отпадает… Но он придумает что-нибудь еще.