Планета

Тарасов Андрей Александрович

Утром выехал из Ростова; курс - на таможню. Вялый, сонный, зевающий, получил с лёту две проблемы. Пришёл Воробьянинов и стал обвинять сразу во всех смертных грехах.

– И ещё ваша Зося. Она, она неуправляемая, - заявил в конце. Я достал пачку доносов, помахал перед носом Кисы.

– Ты писал, аноним, мля? Зося, иди сюда, не хрен подслушивать, - зашла Зося.
– И?

– Он ко мне целый день вчера приставал, господин майор, - заявила принцеждущая.

– Так, Воробьянинов, пиши заявление на увольнение. По состоянию здоровья.

– Но, я здоров!
–

зарокотал Воробьянинов, а его пенсне воинственно блеснули.

– А я его тебе сейчас уменьшу, старый козёл!
– и достал Глок. Больше я Кису в здании таможни не видел.

– А вот, что Фима подбросил, - добивала меня Зося - прилежный секретарь.

– Прокламация! Левацкая! Фиму, ко мне!

Притопал Фима. Я его, пересиля себя (Спокойно "Ипполит", спокойно), попытался вразумить. Получил зеро. Через день вызвал нашего главного полицая станицы - вахмистра Приходько. Тот с Фимой минут пять поговорил, и всё. Фима забыл о своих глупостях.

Через неделю поставил Приходько бутыль шустовского коньяка.

– Что ты ему сказал, Кузьма Кузьмич?

– Дословно? Сказал, что сидит у меня зэк-рецидивист Лёлик, по кличке Болек, и бабу себе требует. Я и предложил Фиме у Лёлика погостить... Жидкий, пошёл ноне Марат-Робеспьер.

– Даже так? Очко не железное, и без нужной резьбы.

Фима стал кандидатскую диссертацию писать, как ему и советовал. А сердиться на него долго я не мог. Как переводчик Фима был на своём месте - заслуженном.

После Кисы к нам приехал новый мой зам - Окунев Борис Захарович. Чудесного зама получил.

Курды, от князя Рустама, подарками заваливали, пришлось выделять комнату. Таможню перевёл на хозрасчёт благодаря этим презентам. Достроили караван-сарай, казарму погранцам. Яхт-клуб, ночной клуб отстраивались.

– Клуб назову - "69". Зося не хихикай, ты совладелица, ищи ди-джея.

Эльза субботник провела с озеленением территории.

А потом и князь Рустам приехал. 100% копия меня. Только у него залысины небольшие были и тёмные усы с загнутыми кончиками. Похож на джигита с повадками толи английского лорда, толи русского аристократа. И опять с подарками, и живыми тоже, и варьете аля натюрель в отдельном для меня, шатре. И общались мы по-русски, но мало; князь спешил в Ростов.

Страна, в которой оказался Михалыч, строила капитализм. Доморощенный, но со многими веяниями из жизни шведского социализма 60-70-х годов XX века. Идею подбросили чехословаки, и казаки её поддержали. Газеты писали о возможностях социалистической модели развития - казаки поддакивали и расширяли сеть кооперативов. И в Донском краю завелась партия 'зелёных'; феминизм наоборот, ибо женсоветы требовали соблюдать чистоту - на улице, во дворах и в собственных головах. Священники сомневались, и не знали, как это оценивать. И дождались создания религиозной организации, члены которой верили в существование Богини планеты. Научная и околонаучная братия всполошилась известиями о том, что некоторые физические законы действуют несколько по-другому. А вначале была статья Феди Донского в журнале 'Техника - молодёжи' о том, что дизтопливо его 'паровоза' не заканчивается. Как

залили в Ростове - Товарном в 1972-м году, так и продолжают ездить. Это подтвердили и операторы АЗС 'Роснефти'. А техники 'М-фона' гадали, почему любой девайс, даже полу готовый, начинает работать, и работает без потерь электроэнергии. Это также подтвердили инженеры Ростовской электростанции; потерь не было, брался минимум угля - получали максимум напряжения тока.

И какой-то балбес, с погонами майора таможенной службы забывал спросить, что нового у него дома случилось, пока он был весь в делах. А дома было: холодильник Эльзы вёл с ней диалог, что купить и положить на полки; швейная машинка подсказывала Зоси ширину стежка и цвет ниток. Борисов забыл, что нужно заправлять советский джип, косить траву и мести двор. Майор Борн в это время создавал образцово-показательное предприятие, а потом устраивал узко-келейные горизонтальные вечеринки с французским уклоном. И газет не читал.

– Ой, ей-ей, сей абзац не я писал, клянусь Богиней планеты!..

И сегодня, после работы поехали купаться, жирок сгонял так, Борисов. Вылезли из Микры, Борисов, сердитый, стал делиться новостями:

– Станица в половину населения прибавила, строятся, отдыхающих понаехало. Эй, ты, воробьянинов, что бумажку бросил. Понаехали и мусорят!

– А откуда, вы меня знаете?
– спросил молодой, но бесцеремонный, по лицу, субъект. Мы опешили.
– А, вы бывший патрон моего дядюшки, - рассмотрел субъект фиолетовую выпушку на моих брюках.

– Ах, ты...!
– возмущённый Борисов лапнул кобуру - субъект исчез, настроение у Борисова тоже. Лежит вон сопит.

Борисов посмотрел на меня.

– Ты, херр майор, что улыбу давишь, сам с собой. Олигарх, хренов, мля!

– Да, вспоминаю, как я провёл этим летом. А ты, что такой лютый? С Эльзой поцапались?

– ...она предложила мне венчаться, - после паузы доложил мне Борисов.

– Хо! А ты?

– Я же нищий, Борн!
– бухнул прямодушный Николаич и его лицо стало таким несчастным.

– Ты что несёшь!
– загорающие поблизости люди заинтересованно уставились на меня, вопящего.
– Вот так голос. Она ж домохозяйка! А ты крутой егерь! Лесхоз уже неделю даёт прибыль, а дичь руками ловишь, не знаем уже, куда и девать!

– Не ори. Разорался. Миллионерша она! Наняла шустрого поверенного и патентами торгует. По сотни тыщь уже запрашивает. Помнишь тот жуткий субботник, мля? Целое воскресенье вбухали. Это, мальчики, лишнее, нам не нужное, - Борисов передразнил Эльзу.

– Ну, помню.

– Ну, помню. Нумизматам-коллекционерам всё загнала. А готовит-убирает у нас теперь прислуга...

– И когда свадьба, альфонс?

– Злючка ...в погонах!
– Борисов сердито посмотрел на меня, развесёлого.
– Три недели дала сроку.

И сердитость у него ушла. Я уж подумал это моя заслуга. Счас. Борисов показывал с удивлением, пальцем, на подъехавшую Микру, точную копию нашей машины.

– Это кто?
– прибежала накупавшаяся Зося. Из Микры вышли Лиэль, Никита и Макс.
– Привет, Лиэль. Ты татушку сделала?