Планида Сергея Капустина
Шрифт:
Серега что делает? Он вот так вот вдоль синей линии летит, параллельно льду, летит, клюшка в одной стороне, а он вот так вот руку выставил, ну как Яшин, и ловит шайбу!
Сейчас-то никто так в футболе не играет.
Вот так вот ловит, раз, перехватил ее, подработал, и она уже у него на крюке.
Я думаю: Серый – молодец, красавчик! И борт закрыл, и шайбу не выпускает.
И все две минуты он борт закрывал, как положено, как защитник. Сначала я пытался его страховать,
И тут ближе к концу матча у нас кого-то удалили, мы в меньшинстве остались, кузнечане поменяли вратаря, и мы еще забили – 4:2.
Но у меня и сегодня перед глазами, как Серега летит, словно птица, за шайбой. Фантастика!
Кто в те годы выпускал четырех нападающих при численном преимуществе? Да никто! А Викторыч придумал такое.
По большому счету я могу сказать, что на высшем уровне сегодня мало кому из классных нападающих по силам выйти на позицию защитника в большинстве. Малкин и отчасти, только отчасти, Мозякин и Ковальчук.
А Серега, пацан, в конце 60-х годов такое в Ухте вытворял!
Я вроде как в хоккее что-то понимаю, но у меня и в мыслях не было, о чем он с Кузнецовым шепчется. Они замутили такое! У меня перед глазами это все стоит, как он отыграл четвертым нападающим и как он действительно летел, будто Яшин. Просто фантастика!»
За один только этот игровой эпизод следовало Капустина срочно переводить в мастера, в «Нефтяник», а Кузнецова поощрить ценным подарком.
Этот эпизод не зря вызвал бурный восторг Александра Володина, потому что явно свидетельствовал о незаурядности его друга Сергея Капустина.
Более того, этот же эпизод высветил Александру, очень перспективному хоккеисту, то, насколько его спортивное будущее не сулит чего-то экстраординарного, когда рядом такое вытворяет Сергей.
Сергей покатил напористо и красиво, неудержимо покатил к высотам. Александр на удивление скоро – буквально и двух сезонов не отыграв в «Нефтянике»! – бесповоротно расстался с клюшкой и шайбой, решившись поступать в Ухтинский технологический институт на факультет гражданского строительства, где конкурс заставлял абитуриентов серьезно готовиться к экзаменам. Володин напрягся, наверстал упущенное в школе из-за тренировок и матчей и поступил в высшее учебное заведение.
…Спустя годы их маршруты поразительным образом пересекутся вблизи московской кольцевой дороги: загородная база ЦСКА, где тогда служил рядовой Капустин, находилась в Архангельском, а центральный военный госпиталь имени Вишневского, где сержант Володин командовал хозяйственным взводом, – на окраине Красногорска; в пяти минутах езды или в получасе ходьбы друг от друга находились. Сергей предложил Александру: «Сань, хочешь в хоккей – помогу устроить тебя в какой-нибудь СКА». На что получил ответ: «Серый, ну зачем мне хоккей – у меня высшее образование, служу нормально, демобилизуюсь и вернусь к нормальной работе». А еще как-то Капустин подшутил: «Ты же сержант, а я рядовой. Так что можешь приказывать мне!»
Виктор Маклаков:
«Народ ухтинский – это что-то!
Когда
Потом у руководства возникла идея нарастить трибуны вокруг коробки. Трибуны не очень высокие были, рядов десять-двенадцать, круто вверх шли. Конструкции металлические, надежные. Световое табло смонтировали. Так вот на каждый матч и новые трибуны заполнялись битком – даже в жуткие морозы посещаемость постоянно была полная – четыре тысячи человек! Стояли, как после войны на «Динамо» в Москве.
В сильный мороз, кстати, играли в шесть периодов по десять минут, не отменяли матч. Пальцы рук, ног обморожены, сопли висят, гусиным жиром намажем нос – и на лед. А люди на трибунах стоят, не расходятся!
Помню, приехало московское «Динамо» на матч Кубка СССР. Юрзинова и Давыдова не было, но Стас Петухов был, Волков был, Орчаков был, Щеголев. Хоккей начинался в шесть часов, так вот в два-три часа дня люди приходили с лопатами, вычищали, столбили место. В четыре часа битком стадион!
Заливка льда тоже уникальная была – санки таскали с бочкой и трубой, воду туда наливали – и на веревочке фью-ю-ю-ю…чтобы ровненько было все. Бочка воды, труба, тряпка – и пошло дело! Заливочных машин никаких не было.
Потом машину все же купили – когда мы поднялись из класса «Б» в класс «А». Чтобы было понятно, это был переход из четвертого по значимости эшелона советского хоккея в третий. Но все равно продолжали играть на открытом стадионе. Дошло до того, что уже в 90-х, когда ухтинский «Технолог» вышел в Открытое первенство России (в то время второй эшелон отечественного хоккея. – Прим. авт.) и по положению должен был играть в крытом дворце, пришлось ему базироваться в Рыбинске.
Бывали случаи, начинали играть под открытым небом, и вдруг – снегопад. Думаете, отмена матча? Ничего подобного – пауза, лопатами и скребочками снег убирали и продолжали игру. Часто болельщики помогали расчищать. Так что не было такого, чтобы из-за снега останавливали встречу».
В тех суровых условиях, в той некомфортности, которую приходилось испытывать местным игрокам, безусловно, была и своя прелесть. Хоккей же канадцы изобрели для того, чтобы сражаться под открытым небом. Кстати, в Стране кленового листа немало регионов с настоящей зимой… Такая естественность ухтинского хоккея закаляла характер молодых мастеров, закалила и Сергея Капустина. Однако здесь так и не удосужились отстроить тогда арену с искусственным льдом – в отличие от многих городов в провинции, в отличие от того же восьмидесятитысячного Воскресенска в Московской области, – что явилось непростительной ошибкой и по существу заморозило развитие хоккея в городе и продвижение «Нефтяника» в верхние эшелоны отечественного хоккея.