Планиверсум. Виртуальный контакт с двухмерным миром
Шрифт:
Нечто подобное происходит и на обеих равнинах, где частицы почвы гораздо мельче: попытайтесь представить себе такую же картинку, как наверху, только в уменьшенном виде. Дождевой воде, которая не может впитаться в почву Дал-Радама, ничего не остается, кроме как стекать вниз и, если дождь идет долго, может образоваться достаточно глубокая и бурная «река», способная увлечь за собой несколько слоев гравия и камней. Если на пути потока окажется крупный валун, его тоже может унести река, или же на этом месте возникнет водопад, и почва под валуном начнет размываться, пока сам этот валун не упадет в образовавшуюся яму.
По
Но рано или поздно все реки Арде, обрушивались ли они бешеным потоком со склонов Дал-Радама или медленно растекались по равнине, достигают своего конца. Постепенно вода испаряется, течение замедляется и камни с песком оседают на дно. Единственное, что остается от такой реки — это длинная полоса влажной земли. Сплошной слой камней, который не давал воде впитываться в почву, теперь не дает ей просочиться глубже. На склонах Дал-Радама это ничем не грозит, но если какая-нибудь из тихих рек Пуницлы или Ваницлы окончит свое течение в углублении или яме, на этом месте образуются зыбучие пески, способные погубить неосторожного ардийца. Верхний слой почвы со временем высыхает и выглядит как твердая земля. К счастью, есть и другие механизмы, позволяющие почве полностью просохнуть, а иначе ардийцы давным-давно утонули бы в море грязи.
Ландшафт Айем-Коллоша скучен и уныл. Трудно представить, как в таком месте могла возникнуть жизнь, но все-таки она есть и достаточно разнообразна, в чем мы очень скоро сможем убедиться.
Дом у моря
Йендред вылупился из яйца в доме на Пуницланском побережье за двадцать ардийских лет до нашей встречи с ним. На самом деле выражение «дом у моря» не совсем точно, потому что между домом и берегом расположены еще пять домов. Да и вида на море там нет, так как дом находится под землей.
28 мая, среда, 20:00
Когда нам наконец удалось установить связь с Планиверсумом, Йендред стоял на берегу, подняв голову вверх — как мы позже выяснили, в этой позе ардийцы обычно мечтают и медитируют. К востоку от Йендреда была лестница, ведущая в его дом. Мы изменили масштаб изображения, чтобы видеть и Йендреда, и дом одновременно.
— МЫ ВИДИМ ПОДЗЕМНЫЙ ДОМ ВОЗЛЕ ТЕБЯ.
— ВХОД В МОЙ ДОМ ЭТО. ВНУТРЬ ВАС ОТВЕДУ Я.
— МЫ И ТАК ВИДИМ, ЧТО ТАМ ВНУТРИ.
— ТОГДА ПОДОБНЫ ДУХАМ ВЫ. НАСКВОЗЬ ВИДЯТ ГЛАЗА ВАШИ.
— НЕТ. МЫ ВИДИМ ТЕБЯ СО СТОРОНЫ. ИЗ ДРУГОГО ИЗМЕРЕНИЯ.
— ПРЕДСТАВИТЬ ЭТО НЕ МОГУ Я. СО СТОРОНЫ — ЭТО ИЗ МЕСТА ВОВНЕ?
— ДА. С ТОГО НАПРАВЛЕНИЯ, КУДА ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПОКАЗАТЬ. МЫ МОЖЕМ ВИДЕТЬ НЕ ТОЛЬКО ТО, ЧТО В ДОМЕ, НО И ТО, ЧТО ВНУТРИ ТЕБЯ.
Тут Йендред невольно вздрогнул. И пару минут молчал.
— ЕСЛИ ВНУТРЬ ДОМА МОЖЕТЕ ЗАГЛЯНУТЬ ВЫ, СКАЖИТЕ, ВНУТРИ КТО.
— МЫ ВИДИМ ЧЕТЫРЕХ НСАНА. ОДИН ИЗ НИХ МАЛЕНЬКИЙ. КТО ОНИ?
— МОИ РОДИТЕЛИ ЭТО, БАБУШКА И СЕСТРА.
Мы расспросили Йендреда об устройстве дома и о жильцах, и многое узнали о повседневной жизни обитателей двухмерного мира. На этот раз, как и во время предыдущих встреч, Йендред постепенно привыкал к нашим «возможностям».
В доме было три этажа, соединенных лестницами, некоторые из которых могли изменять положение. На верхнем этаже размещались кухня и столовая со складными стульями, убирающимися в пол. На втором этаже — четыре кровати, а на нижнем — еще две, и маленькая библиотека с письменным столом. В центре находилась большая утопленная в землю емкость, наполовину заполненная жидкостью.
За столом сидела мать Йендреда и что-то писала на полосе ткани. Над столом висело нечто вроде лампочки, и мы смогли разглядеть провод, который тянулся от нее к закрепленной на стене электрической батарее. В помещении были еще четыре таких же лампы, каждая из которых подключалась к своей батарее. К западу от матери Йендреда с потолка свисали три двойные полки с книгами. Сидела она на табурете.
В западной части было специальное возвышение под качающейся лестницей, а у стены — кровать, на которой спал отец Йендреда. Над кроватью висел баллон со сжатым газом — храбхом, как называют его ардийцы — аналогом нашего кислорода. Бывают ситуации, когда ардийцам приходится наглухо закрывать входы в свои дома. В прежние времена традиция предписывала в подобных случаях прекращать всякую деятельность и впадать в подобие спячки, потому что иначе из-за спертого воздухе в доме станет невозможно дышать. В Ваницле эта практика в ходу и сейчас, и ваницлане используют это время для медитации. Но пуницлане всего-навсего открывают баллон с храбхом и продолжают заниматься своими делами.
Дом по сути представляет собой огромную прямоугольную яму, разделенную балками. Балки соединяются друг с другом двойными штырями и образуют жесткий и прочный каркас. Хотя такая структура кажется довольно сложной, на самом деле она состоит всего лишь из тринадцати горизонтальных, шестнадцати диагональных и двадцати двух вертикальных балок. Многие строительные работы для ардийцев попросту недоступны. Гвозди бесполезны, потому что, если пробить гвоздем любую деталь насквозь, она развалится на две части. Пилить в двухмерном пространстве невозможно. Балку можно разрезать пополам только с помощью молотка и долота. И все же балки можно соединять друг с другом или двойными штырями или с помощью колышков, которые вставляются в специально подготовленные отверстия. Для надежности кроме штырей и колышков используют клей, а иногда обходятся одним клеем.
Качающиеся лестницы достойны того, чтобы рассмотреть их подробнее. К примеру, на конце качающейся лестницы у входа в дом есть шарнир и пружина.
Прохожий, идущий с запада, наступает на качающуюся лестницу, которая опускается под его весом и упирается в неподвижную лестницу. Чтобы миновать чужой дом, нужно спуститься на три ступеньки, подняться еще на три и идти дальше. Пройти с востока на запад немногим сложнее: прохожий опускает качающуюся лестницу нижней левой рукой, наступает на нее левой ногой и начинает подниматься.
Каждая из кроватей на втором этаже представляла собой плоское возвышение с мягким покрытием. Ардийцы не пользуются одеялами, потому что это помешает им дышать. Спят они, подняв одну руку над головой, открыв подмышечные жабры.
Однако любопытнее всего было наблюдать за тем, что происходило на верхнем этаже: там бабушка Йендреда сновала между плитой и дальним концом комнаты. Она взяла чашу с полки в восточной части дома, подняла ее над головой и переложила в верхнюю левую руку, затем подошла к плите и высыпала содержимое чаши в большую кастрюлю, в которой плавало что-то мелкое и неразличимое.
За компьютером сидел Феннел. Его явно заинтересовала ардийская еда, и он спросил Йендреда:
— ЧТО ДЕЛАЕТ ТВОЯ БАБУШКА?
— ГОТОВИТ ПИЩУ ОНА.
— КАКУЮ ПИЩУ?
— ИЛМАКАБОШ С БАЛАТСРАРАМИ ВАРИТ ОНА. ВКУСНО ОЧЕНЬ ЭТО И ДОЛГО ПРОБУДЕТ В ЖИВОТАХ НАШИХ. ЕДИТЕ ТОЖЕ ВЫ?
— ДА. МЫ ТОЖЕ ЕДИМ. ЧТО ТАКОЕ ИЛМАКАБОШ И БАЛАТСРАРЫ?
— В МОРЕ РАСТЕТ ИЛМАКАБОШ И НА МОРСКОМ ДНЕ ЖИВУТ БАЛАТСРАРЫ. А ЕДИТЕ ЧТО ВЫ?
— МЫ ЕДИМ КАРТОФЕЛЬ, МОРКОВЬ, ШПИНАТ, ГОВЯДИНУ, КУРИЦУ И МНОГО ДРУГИХ ПРОДУКТОВ.
— ЕДА ВСЕ ЭТО ИЛИ ДУХИ?