Плащ и галстук
Шрифт:
— Я согласна сотрудничать!!
— Пожалуйстааааа!!
Мы с майором переглянулись. Женщина злорадно ухмылялась, а я внезапно понял, зачем ей понадобилась Сидорова. Она же пиросенсор. А у нашего мальчика буквально пылает башка 24 часа в сутки. Эта Юлька его буквально везде будет чуять, сквозь всё, на неслабом расстоянии и при любых обстоятельствах. Крайне полезно, учитывая, что он очень особенный…
— Минуту, товарищ Сидорова! — рявкнула майор, — Ожидайте!
…а затем, поманив меня и вынудив дать ей ухо чуть ли не в пахнущие пивом губы, прошептала:
—
— Он настолько особенный? — хрюкнул я.
— Да, — продолжала шептать Окалина, — Вас таких дураков двое всего. Только ты как Предиктор жидко обосрался. Ну, почти. Надежды, что дар проснется, так мало, что можешь, Витя, себя считать главным разочарованием СССР.
— Тоже титул хороший, — не стал я заострять на себе внимание, — А чем Вася провинился? В чем его врожденная вина?
— С ним всё иначе, Симулянт. Он откроет нам дорогу на другие планеты.
Глава 3. Стерпится-слюбится
В первой еще жизни я много улыбался, слыша исконно женское «Вам, мужикам, только одно и надо!». Глупость, конечно. Нет, доля правды, безусловно, присутствует. Когда человек хочет есть, пить, спать, срать — он это делает, а если не делает, то ему бывает плохо и раздражительно. Тоже самое и с воздержанием, от которого, почему-то, некоторые заинтересованные личности ждут слишком многого. Почему? Потому что на этой, не такой уж и смертельно важной потребности, замечательно можно спекулировать.
Правда, у этой монеты две стороны. С одной стороны, плотская близость высоко ранжируется как искусственно дефицитный товар, с другой, именно по тем же причинам, мужики и становятся «козлами», хватая секс там, где дают здесь и сейчас, а не только там, где их «прикормили и доят». Ну а что вы хотели от тех, кто на голодном пайке провёл всю молодость?
В общем, когда в дверь громко и властно постучали, я чуть не поперхнулся, но быстро взял себя в руки, продолжая настойчиво трахать Сидорову. Та попыталась что-то проскулить, но я, поймав её губы рукой, продолжил режим молчания (и не только), вместо этого сам подав голос:
— Кто там?!
— Изотов! Сидорова! — завопил противный и мерзкий голос Салиновского, — Вылазьте, ехать пора! Автобус ждет!
— Скоро! — продолжил я своё занятие, дополнительно вжимая девушку грудью в недовольно урчащий холодильник, — Десять минут! Ждите!
— Тогда чаю налей! — начал наглеть блондин за дверью, продолжая в неё чем-то раздражающе барабанить, — Мне Нелла Аркадьевна сказала без вас не приходить!
— Пошёл нахер, Паша!! — ругнулся я, пытаясь сосредоточиться.
— Чёё…
— Пошёл нахер, Паша!!! — жутко взвизгнула Юлька, приятно удивив меня своей активной гражданской позицией.
За дверью коротко квакнули и послышались торопливо удаляющиеся шаги. Можно было продолжать, чем я и занялся со всем пылом давно никого не трахавшего человека, на который мне отвечали со всем пылом давно не трахавшейся девушки.
Как до этого дошло? О, очень просто. И в первую очередь всё происходящее было сильно связано с «эффектом резонанса». Точнее — он тоже сыграл свою роль.
Окалина-старшая
Первые переговоры, проходившие при мне, ожидаемо провалились, но блондинка закинула шатенке слишком крупный крючок, банально «выпустив» ту с Коморской. Бесплатно, то есть даром. Однако, поскрипев несколько минут извилинами, пирокинетичка догадалась о том, какая жопа ей грозит. «Рекомендация» безусловно поможет ей неплохо устроиться в жизни, но обратного пути не будет. Клеймо поджигательницы, вредительницы, психопатки и, конечно же, «коморской» — она никогда с себя не снимет. Поэтому эта Юлька и кинулась обратно, понимая, что в случае успеха все её мечты исполнятся.
А майор её обломала, весело проиграв на диктофоне мою критическую шутку про доверенное говно. И заодно высказав охреневшей девочке, что моё мнение решающее, так, как если бы работали, то не просто вместе, а даже жили бы в одном номере. Последнее само собой, потому как оставлять Сидорову без плотнейшего надзора и оперативного контакта, ну… идиотизм. Ну а затем сказала, что до прибытия на вокзал у поджигательницы есть где-то три часа, поэтому если она сумеет меня переубедить, то так уж и быть, её возьмут.
Говорю же, развод. Но «переубеждали» меня со всей самоотдачей, которой оказалось неожиданно много. Скромная тихоня, сращивающая порванные сумки и колготки, оказалась совершенно лишена каких-либо комплексов, а еще, до кучи, той еще мазохисткой.
А? Эффект резонанса? Ну это именно то, что заставило меня подписаться на эту движуху с Сидоровой. Он был связан непосредственно с другой Юлькой, которая Палатенцо. И которая обещала много чего со мной проделать условно-приятного, если мы из подземелий Стакомска выберемся. Но мы не выбрались. На решительность моей призрачной невесты (не спрашивайте, никто ничего толком не понимает и почти всем похер) это особого значения не оказало, но тут из-за леса, из-за гор вышла товарищ Молоко и… запретила Юльке вообще любые эксперименты. Мол, кривой опыт сейчас окажет непоправимый вред будущей психике, а этого нам не надо, потому что, по расчетам Нины Валерьевны, скоро у Юлии Игоревны должна произойти метаморфоза, буквально Симулякр, выраженный в полном включении сознания и псевдотела. То есть, у Палатенца были по мнению ученой все шансы перестать быть Палатенцем, а стать простой советской энергетической девочкой со всеми девочковыми прибамбасами — то есть симулякром организма, в котором будет симулироваться… ну всё. Вообще всё.
То есть — трахаться нельзя, вредничать нельзя, экспериментировать нельзя, можно только общаться с другими призраками и вместе с ними облучаться витиными мозговыми волнами. Так что товарищ Изотов вполне может пердолить товарища Сидорову всё лето с чистой совестью, товарищ Окалина не против, потому как не ревнует. Хотела бы, может быть даже просто изобразить, но нельзя, доктор запрещает.
Ну а я что? Лето, пляжи, Севастополь! То есть, стоит вопрос — кого-то всё-таки трахать будет надо. Банально. А что у нас? Палатенцо? Нездоровая фигня, даже несмотря на её собственный интерес. Это противоестественно. Девки коморские обыкновенные? Ну их нахер всем скопом, на чей-нибудь. В этот серпентарий даже кочергу бы не сунул. Остаются Кладышева, пионеры, вожатые и Янлинь. И никого из них я трогать пиписькой категорически не хочу, особенно китаянку, потому как той наоборот, нужно как можно лучше от меня отвыкнуть.