Плащ и мантилья

О'Бэньон Констанс

– Нет. Они все покинули гасиенду после смерти дона Рейнальдо.

– Значит, они бросили Ноубла, – с удовлетворением отметила Рейчел.

Доктор покачал головой, накладывая на рану целебную мазь и снова перевязывая ее.

– Думаю, большинство из них примчится назад, узнав, что Ноубл вернулся. Вакерос из Каса дель Соль преданы семье Винсенте.

– Так или иначе, доктор Стэнхоуп, кто-то стрелял в меня. Сама я, безусловно, этого не делала.

– Это верно. – Он внимательно посмотрел на нее. – Ноубл не сообщил мне никаких подробностей – только сказал, что вы были вдвоем,

когда в тебя выстрелили. Может быть, ты расскажешь мне все, что помнишь об этом инциденте, чтобы я мог передать это шерифу Гриншо?

Рейчел покраснела и отвернулась. Она не могла рассказать никому – тем более доктору Стэнхоупу, – что плавала обнаженной с Ноублом Винсенте.

– Я почти ничего не помню… – Рейчел поднесла руку к груди и осторожно дотронулась до повязки. – Мне можно вернуться домой?

– Пока еще нет. Тебе лучше не вставать, по крайней мере, неделю. Ты потеряла много крови, и я не могу рисковать. Не дай бог, рана откроется.

Рейчел уже не боялась Ноубла, но стыдилась своего дерзкого поведения на реке. Как она сможет посмотреть ему в глаза после того, как он видел ее обнаженной?

Доктор Стэнхоуп счел ее молчание знаком согласия.

– Здесь тебе будет обеспечен самый лучший уход, Рейчел.

– Вы ведь никогда не верили, доктор, что Ноубл застрелил моего отца? – неожиданно спросила она.

– Никогда. Я знаю Ноубла всю жизнь – такой трусливый поступок не в его духе. Он человек чести, как и его отец. А теперь будь хорошей девочкой и выпей это.

Доктор предложил ей ложку какой-то дурно пахнущей жидкости. Рейчел наморщила нос, как делала это, когда была маленькой девочкой и ее уговаривали принять лекарство.

– Что это?

– Всего лишь болеутоляющее, которое даст тебе возможность поспать.

Рейчел неохотно позволила доктору Стэнхоупу приподнять ей голову и влить лекарство в рот.

– Хочешь, чтобы я послал за твоей сестрой? – спросил он, удовлетворенно кивнув.

– Нет! – почти крикнула Рейчел и добавила более спокойным голосом: – Я не хочу, чтобы Делия знала о происшедшем, пока я не смогу вернуться домой.

Доктор пожал плечами и взял свой черный саквояж.

– Как тебе угодно. Я приду осмотреть тебя завтра или послезавтра и дам указания Маргрете, как тебя кормить. Думаю, через пару дней ты уже сможешь поесть мяса, чтобы набраться сил. – Он направился к двери, но на пороге обернулся: – Теперь ты не думаешь, что Ноубл стрелял в тебя?

– Нет, – сонно отозвалась Рейчел – лекарство уже начинало действовать.

– Ноубл считает, что убить хотели его, а тебя ранили по ошибке.

– Вполне возможно. – Рейчел зевнула и закрыла глаза.

* * *

Когда доктор Стэнхоуп вышел из спальни, Ноубл ждал в коридоре. Лицо его было обеспокоенным.

– Как она?

– С ней все будет в порядке. А вот если бы вы ждали меня, чтобы удалить пулю, могла бы начаться гангрена.

– Мне никогда в жизни не было так страшно, доктор. Не знаю, как вы делаете это день за днем.

Доктор Стэнхоуп усмехнулся:

– Выходит, теперь ты испытываешь больше уважения к моей профессии?

– Я всегда уважал вас. Но мне было чертовски трудно вонзить нож в

Рейчел.

– Могу себе представить. К счастью, Рейчел выносливая девушка. Отец воспитывал ее как сына, и сейчас она взяла на себя такую ответственность, от которой шарахнулись бы многие взрослые мужчины. Ее здесь все уважают. Рейчел уже давно могла бы выйти замуж, если бы захотела, – и не только потому, что ей принадлежит «Сломанная шпора». Она выросла настоящей красавицей.

Ноубл мог бы это подтвердить, добавив кое-какие подробности, но ограничился кивком.

– Рейчел должна подольше полежать в постели, иначе рана может открыться, – заметил он. – Ей пока нельзя уезжать отсюда.

– Я уже предупредил ее, – сказал доктор Стэнхоуп, направляясь к лестнице.

Ноубл прислонился к стене, скрестив руки на груди.

– Рейчел боится меня – она почему-то думает, что это я стрелял в нее.

Доктор остановился:

– Теперь уже не думает.

– Может быть, вы побудете здесь, пока она не окрепнет настолько, чтобы уехать?

– Не могу. Но я обязательно заеду к вам завтра. А сейчас я загляну на кухню полакомиться кофе и великолепными тортильями [4] Маргреты. Мне нужно проинструктировать ее, как ухаживать за пациенткой.

Ноубл спустился с лестницы, вышел во двор и посмотрел вверх на высокие перистые облака. Слава богу, Рейчел поправится, но где-то бродит неизвестный убийца, который ранил ее. Тяжело вздохнув, Ноубл прошептал слова молитвы, которую он не смог произнести на могиле отца:

4

Тортилья – кукурузная лепешка, заменяющая в Мексике хлеб.

– Благодарю тебя, боже, за то, что ты сохранил ей жизнь!

* * *

В тот день Рейчел проснулась только под вечер. Она увидела золотистый свет заходящего солнца и услышала шелест деревьев за балконными дверями.

Вошла Маргрета с чашкой густого мясного бульона и радостной улыбкой на лице. Поев и выпив ложку невкусного лекарства, Рейчел снова заснула.

* * *

Ноубл постелил себе одеяло на полу в пустой комнате напротив той, где поместили Рейчел. Хотя Маргрета легла в спальне девушки, он хотел быть поблизости на случай, если Рейчел что-нибудь понадобится ночью. Кроме того, он не исключал, что убийца попробует снова подобраться к ней.

Лежа на спине, Ноубл прислушивался к звукам большого дома. Он уже не казался таким пустым. Вместе с Рейчел в нем появилась жизнь…

Ноубл перевернулся на бок, ища более удобную позу. Он не мог избавиться от чувства вины, зная, что Рейчел ранили из-за него. Никто не мог желать ее смерти. Пуля предназначалась ему.

Уставясь в темноту, Ноубл наблюдал, как луна играет в пятнашки с облаками. Заснуть никак не удавалось, поэтому он встал и подошел к окну, рассеянно глядя во двор и слушая, как шелестят деревья, колеблемые ветром, и шуршат сухие листья на каменных плитках двора. Завтра нужно будет приказать одному из сыновей Алехандро убрать двор…