Плащ и шпага
Шрифт:
— Надо очистить воздух. — сказал он, и потом, щелкнув языком, прибавил: — Славное винцо!
После ужина, приправленного, как следует, обильными возлияниями белого и красного вина, Агриппа оглянулся кругом с таинственным видом и, положив локти на стол, сказал:
— Ну, приятель, мне сдается, что вы человек порядочный и обстоятельный и что на вас положиться можно.
— Надеюсь!
— Надо, значит, открыть вам секрет и вместе с тем попросить вас об услуге.
Он пошел к двери, затворил её и вернулся на свое место.
— Сейчас
— Была бы хорошая постель, огонь в камине, кружка вина на столе и кусок мяса на случай, если проснусь ночью, — больше ничего и не нужно; ночью я привык погрызть чего-нибудь, если не спится.
— Все будет… Теперь приступим к секрету.
Югэ, положив подбородок на руку, слушал обоими ушами.
— Ваша комната тут рядом, мы сейчас пойдем туда взглянуть, все ли готово. Выходит она в коридор, ведущий к башне, которую вы, видно, заметили, когда подходили?
— Да, кажется, четырехугольная башня, — сказал солдат, наливая себе стакан и осушая его залпом.
— Именно! В этой самой башне я спрятал свою казну.
— Как? — спросил солдат.
— Увы, вся она в двух маленьких мешочках. Время теперь такое тяжелое! Я положил их в дубовый сундук.
— Внизу башни?
— Ради Бога, потише! Мало ли злых людей попадается на свете!
— Разумеется.
— Я сам всегда сплю там же с пистолетами, чтоб кто-нибудь туда не забрался. Но именно сегодня вечером у меня назначено свидание в деревне по очень важному делу. Мне нужно найти кого-нибудь, кто бы это время постерег мое сокровище. Из вашей комнаты хорошо видно все, что делается в башне. При малейшем шуме вы могли кинуться и позвать на помощь.
— На помощь? Я-то, служивший на мальтийских галерах? Довольно будет вот этой руки и этой шпаги. Не даром меня зовут дон Гаэтано де Гвардиано.
— Впрочем, если вам не хочется караулить, скажите слово, и я отложу свое свидание до другого раза.
— Зачем же? Оказать услугу кому-нибудь — моя страсть. Ступайте себе по делам, а я покараулю и — клянусь Богом! — никто не подойдет близко к вашим деньгам, даю вам слово кастильца.
— Раз так, пойдемте осмотрим место.
Югэ зажег фонарь и пошел впереди, за ним Агриппа, а потом испанец, положив руку на эфес шпаги. Они прошли в молчаньи через комнату, потом через коридор и, войдя в башню, поднялись по лестнице в комнату, где стоял сундук.
— Вот и мои мешки, — сказал Агриппа, открывая крышку… они легкие… посмотрите… а все таки в них порядочный куш… Отдаю их вам под охрану.
— Будьте спокойны, — отвечал дон Гаэтано, взвешивая их на руке, потом бросил их назад в сундук. Раздался металлический звук и глаза солдата сверкнули огнем.
— Дверь-то не совсем надежно затворяется, — продолжал Агриппа самым простодушным голосом, — дерево все источено червями… да и замок ненадежен… но вы будете близко и мне нечего бояться.
— Еще бы! Я один стою целого гарнизона.
— Само
— Ну да, разумеется!
Все трое спустились назад по лестнице и Агриппа показал испанцу на столе в его комнате большую кружку вина и добрый кусок мяса.
— Постель ваша готова; не нужно ли ещё чего? — спросил он у него. — Оказывая нам такую услугу, вы, надеюсь, не станете церемониться.
— Нет, благодарю, больше ничего не надо.
— Значит, я смело могу идти в деревню, где меня ждут?
— Хоть сейчас, если хотите, — отвечал дон Гаэтано, расстегивая пояс.
— А завтра задам вам такой завтрак, что вы не скоро его забудете! — вскричал Агриппа нежным тоном.
Они обнялись, Агриппа затворил дверь и ушел с Югэ.
— Начинаете понимать, граф? — спросил он.
— Да, немного; но ты увидишь, что твоя хитрость пропадет даром.
На другой день на заре Агриппа и Югэ пошли к комнате испанца; в ней никого не было и дверь была отворена. Агриппа подмигнул и, взглянув наЮгэ, сказал:
— Когда птичка вылетела из гнезда, значит — улетела за кормом.
— Послушай-ка, — сказал Югэ, схватив его за руку.
Из башни раздавались глухие проклятия. По мере того, как они подвигались дальше по коридору, крики становились явственнее. В конце коридора они увидели, что люк открыт, и, нагнув голову над черной дырой, они заметили внизу, в темноте, человека, который ревел и бился.
— Как? Это вы, дон Гаэтано? — сказал Агриппа ласковым голосом… Что это за беда с вами приключилась? Я забеспокоился, не найдя вас в постели… Она совсем холодная… Не дурной ли сон поднял вас с постели? Или вы услышали какой-то шум?
— Именно! — отвечал Гаэтано, сверкая взором. — Мне приснилось, что кто-то пробирается к вашим мешкам… Я встал и поспешил в эту проклятую башню… Оборвался в яму.
— Не очень ушиблись, надеюсь?
— Нет, не очень… Но вытащите меня поскорей… Я продрог и непрочь отведать обещанного завтрака.
— Вот это умно сказано, господин идальго. — Но этот завтрак вы получите, заплатив прежде выкуп.
— Выкуп? Что это значит?
— Очень ясно, и вы сейчас меня поймете, любезный друг.
Агриппа уселся поудобнее над самой дырой, свесив в неё ноги.
— Вы совсем не дурной сон видели, мой добрый Гаэтано, — сказал он, — и вовсе не шум разбудил вас, а просто пришла вам не в добрый час охота завладеть чужой собственностью: черт попутал, должно быть, вот зачем вы забрались ночью сюда в башню.
— Клянусь вам всеми святыми рая…
— Не клянитесь, святые рассердятся. Сознайтесь, что если бы вы в самом деле вскочили с постели в спешке, неожиданно, то не успели бы одеться, как следует, с головы до ног, надеть шляпу, прицепить шпагу. Ничто не забыто, ни сапоги, ни штаны, хоть сейчас дать тягу! … Ну, а так как за всякое худое дело положено наказание, выверните-ка ваши карманы, чтобы показать нам, что в них есть, и поделимся по-товарищески…