Пластуны. Золото плавней
Шрифт:
– Туман яром, туман долыною… – донеслось до слуха стариков. Мимо них на длинной арбе, запряженной двойкой лошадей, проехали несколько казачек. Их головы и лица покрывали кутолки. Платок этот казачки повязывали специально для полевых работ, закрывая голову и лицо, так что оставалась лишь узкая полоска для глаз. Тем самым уберегая себя от обилия южного солнца и пыльного ветра. Через свободную, узкую полоску ку-толки можно было разглядеть искрящийся, с нотками строгости, дерзкий и колющий взгляд. Как говорили казаки, жоглый погляд.
«А глаза казачек. Что это за глаза! Они словно большие вишни, с жарким огоньком бездонной души. – Дед Трохим зажмурился, вихрем уносясь в беспокойную молодость. – Такие женщины поистине могли остановить не только коня на ходу, но и добрую сотню
На плечах казачек, пока казаки были заняты военным походом, лежало все хозяйство. Не только свое личное, но и общее, станичное. Вот и сейчас, трясясь в арбе и тихо напевая старинную казачью песню, казачки держали путь к станичной бахче [29] . На летней жаре арбузы быстро наливались спелостью. Нужно было прибирать, чтобы урожай не пропал.
29
Бахча – плантация арбузов или дынь.
– Прыхыльно спивають, – заметил дед Трохим под одобрительное кивание остальных стариков, крутя по-молодецки седые усы. Даже батог захотелось в высокий бурьян закинуть, но лишь распрямился, расправив плечи.
– Внученьки, – зацокал Егорыч одобрительно языком. И куда сонливость девалась? Ведь два дня молчал! И не вздыхал даже, а тут расцвел и отмер. Старик-балагурщик посмотрел на долговязого друга детства и хмыкнул, увидев, как тот утирает скупую слезу радости.
– Здорово живете, бабоньки! Кудысь поспешаете? – поприветствовал Трохим казачек.
– Слава богу, дидо! И вам того же! До бахчи идэмо. Кавуны поспели. Трэба збирати, – ответила правящая конями Аксинья Шелест.
– Вот то дило!
– Бог в помощь, красавицы! – дед Трохим по-молодецки подмигнул Аксинии – оно и понятно, война войной, а про бабонек забывать нельзя. Шелест, не удержавшись, прыснула от смеха, покачала головой и крутанула конец длинных вожжей, пугая лошадь, а заодно и шальные мысли деда.
– И вам не хворать, дидочки.
– Аж кровь забурлила, – признался старик-балагур сотоварищам, когда подвода отъехала, скрипя колесами. – Полвека скинул сразу.
– Да шо там полвека! Как заново родился! – Егорыч попытался присеть, но передумал. Снова тяжело вздохнул. Трохим не дал скучать, застучал батогом, привлекая внимание:
– Сейчас еще заспиваем в теньке, забудешь все печали.
– Казачек наших краше нэма, поэтому и забурлила. Кудыть там хохлошкам! И вытрындыкувать горазды, и работать добре, – подхватил сосед деда Трохима по улице Гаврило Кушнаренко, худой старик с окладистой бородой по пояс. На солнце под длинными выбеленными волосами на груди поблескивали серебряные старинные медали. Первый герой станицы – никто такого количества больше не имел.
– То так, – важно согласился Егорыч, степенно дубовой палкой ковыряясь в пыли шляха. – Но, кажись, бабка твоя, первая жена Филимона, турчанкой была? Ась?!
Кушаренко грозно глянул из-под ветвистых бровей:
– Не турчанкой! С Персии ее дед привез, с похода дальнего. Любил сильно.
– Мабудь, от той любви она и умерла? – подсказал дед Трохим, скрывая хитрую улыбку и ладошкой оглаживая бороду.
– То дело прошлое и нам скрытое. Девки же наши станичные не чураются мантулыть [30] , работая и за себя, и за нас, казаков. И, даже ухайдакавшись, не помышлют сваландать [31] . Крепкий тыл нам, казакам. Вот про шо я. Храни их Бог.
30
Мантулыть – выполнять долгую и тяжелую работу.
31
Сваландать – сделать абы как.
– Добрэ гутаришь, шабэр [32] . Без казачки казак – сирота, – согласился
И остальные старики, думая также каждый о своем, смотря вслед удаляющейся арбе с казачками, одобрительно закивали седыми головами, покрытыми черными длинношерстными папахами.
Егорыч внимательно посмотрел на Кушаренко:
– А я слыхал, что дед твой тайком отвез ее обратно в Турляндию.
32
Шабэр – сосед.
– Да с Персии она была! – в сердцах выкрикнул дед Гаврило.
– Что дед твой так ее любил, что сердце его сжималось, когда он смотрел, как она мучается, тоскуя по Турляндии своей. Вот и отвез. Так старики в то время гутарили.
– Так с Персии ж, – задохнулся в негодовании Кушаренко. Дед Трохим похлопал его по рукаву успокаивающе.
– Глуховат наш Егорыч на ухо, не злись, Гаврило. Бомбардиром же был. Забыл, что ли?
– Кто глуховат? О ком вы? – вскинулся Егорыч, весь подбираясь и беспокоясь. – Никак ты, Трохим, заплохел?
– Хай им грэць [33] ! Не дождетесь!
Передохнув, старики потепали дальше. Летний зной одолевал, а на майдане, усаженном тополями, было где укрыться от полуденного солнца. Высоченные раины давали обильную тень, и под ними, на завалинках, можно было отдохнуть и вдоволь наговориться, благо новостей хватало.
Майдан [34] пустовал. Казаки были в походе, казачки работали. Ватага малых казачат, сгуртовавшись [35] , играли в чижа. Водил Сашко Молибога – внук Трохимова баджанаха [36] Парфентия Молибога. Он ловко подбрасывал оцупок [37] и ударял по нему батогом [38] , не оставляя шанса своим товарищам поймать деревянный брусок. Улочка наполнялась звонкими криками ребятни.
33
Хай им грэць – будь неладен.
34
Майдан – площадь в станице перед атаманским правлением.
35
Гурт – небольшая группа.
36
Баджанах – свояк, муж сестры
37
Оцупок – деревянный обрубок, брусочек.
38
Батог – деревянная палка
Старики расселись на завалинке, утирая влажные от пота лбы.
– Сашко! – позвал внука Молибога дед Трохим. – Иди сюда. Драголюбчик [39] , будь ласка [40] , принеси холодного квасу.
Сашко без тени сожаления побежал домой выполнять просьбу деда Трохима. Бросив по пути игравшим товарищам:
– Грайтэ покамэст без мэнэ. Я швыдко [41] .
Старики ж тем временем завели разговор о событии, всколыхнувшем мирную жизнь станицы.
39
Драголюбчик – дорогой.
40
Будь ласка – пожалуйста.
41
Швыдко – быстро.