Плата за души (Книга 2)

Гомонов Сергей

– Нет, Владичка, ты полежи! Я боюсь за тебя!

– Ма-а-а! Легкое сотрясение мозга еще никого не убило... Это только лишь тело!

Она отпрянула от него, вцепилась в его плечи пальцами, слегка покореженными артритом:

– Сыночка!
– и, испугавшись своей догадки, прикрыла рот ладонью.
– Сыночка, да тебя же с того света вытащили! Ты же...
– из глаз Зинаиды Петровны с новой силой хлынули слезы.

– Перестань, ма!

– Как ты можешь так относиться к своему здоровью? Как ты можешь так относиться

ко мне, к моим нервам?! Я ведь всю жизнь на тебя положила, Владичка!
– и полились классические упреки.

К чести Влада надо заметить, что он вынес их терпеливо, как никогда. Не видя никакой реакции с его стороны, мать быстро закончила сцену.

– Теперь все будет иначе, ма...
– помолчав, сказал он.

– Но ведь я же боюсь за тебя, разве ты не понимаешь этого?!

– Бояться за меня нужно было раньше. Теперь - все будет в порядке. Все будет по-другому, понимаешь?

– Лучше?
– с надеждой спросила она.

– По-другому.

– Я приеду за тобой на такси. Только завтра.

– Моя машина должна стоять на набережной. Это в центре, в нашем районе, - Влад улыбнулся, как мальчишка - ослепительно и безмятежно.
– Я буду ждать тебя. Иди и спи спокойно.

– Я не смогу спать спокойно!

Он провел ладонью по ее щеке:

– Сможешь.

**************************************************************************************

Лене не спалось. Она все никак не могла забыть концерта, который закатила импульсивная мамаша Ромальцева. Упаси бог! Наверное, он был единственным ребенком в семье, если с ним так носятся. Лена не любила таких. И в то же время Ромальцев не вязался с образом избалованного дитяти, наследного принца, над каждым чихом которого трясутся и который принимает это как должное. Что-то в нем не так...

Медсестра отложила журнал. Если и ему не спится, то почему бы им не поболтать? Чувствует он себя хорошо, начальство ночью не бродит...

Лена тихо приоткрыла дверь и просунула голову в палату.

Силуэт Влада по-прежнему темнел на фоне окна. Он так же, как и в прошлый раз, скрестив ноги, сидел на подоконнике и смотрел на купола часовни или на небо над ними. Лена тихо подошла к нему сзади. Чуть в стороне от креста, освещенного убывающей луной, мерцали вытянутые в одну линию три дружные звездочки.

"Не обожгись, обезьянка! Тебе не все нужно видеть, даже если ты ничего не поймешь!.."

Бр-р-р-р! О чем это она?

Лена увидела, что Влад сидит без пижамной рубашки. Он походил на медитирующего шао-линьского монаха: кисти рук свободно лежат на коленях ладонями вверх, тело выпрямлено, как струна, и в то же время совершенно расслаблено, голова приподнята к небу. Влад смотрит не на церковь. Он смотрит на звезды... В полном безмолвии и неподвижности.

– Вы не спите, Влад?
– коснувшись его горячего плеча, зачем-то спросила Лена.

Он чуть-чуть двинул головой и покосился на нее, не поворачивая корпуса.

–

Я выспался.

Она немного смущенно призналась:

– Вы знаете, на самом деле я не могу заснуть и мне скучно. Я ведь не отвлеку вас от чего-то важного, да?

– Если что?

– Мы можем пойти на пост и поболтать за чаем. Если, конечно, вы не устали.

Странный пациент развернулся, но остался сидеть в позе лотоса. Лене не было видно его лица, глаз, зато он прекрасно видел ее:

– За чаем? Что ж, почему нет?

И она сама не уловила того момента, когда он успел сняться с места и очутиться по левую руку от нее.

– Пойдемте, что ли!
– он пожал плечами.

Медсестра привела его в свой закуток, показала место за столом, убрала журналы и какие-то медицинские бумаги и вытащила из стеклянного шкафчика две чашки. Он наблюдал за нею. За всеми. Словно зверь, попавший в незнакомое окружение. И ему доставляет удовольствие наблюдать и давать увиденному определения - если, конечно, он их дает.

– Влад!
– начала было она, но он перебил:

– Можно маленькую просьбу? Зовите меня Сашей.

– Э-э-э... Сашей?

– Да.

– Вы и Полякову сегодня пытались представиться Сашей... Это... Ну да, наверное, это ваши личные дела. Если не хотите, не буду спрашивать... Саша.

– Не хочу.

– Договорились, - она разлила кипяток по чашкам и бросила в каждую по пакетику.
– Вам, наверное, интересно, как вы тут оказались?

Он как-то вяло повел плечами. Вряд ли этот жест выражает особую заинтересованность. Но... как же это?! Саша-Влад словно уловил ее удивление и засмеялся:

– Конечно, интересно! Расскажите! О себе, любимом, всегда приятно послушать!

Лена кашлянула. Мысли он, что ли, читает? "О себе, любимом"... А произнес как посторонний...

– Вас вчера утром сюда доставили. В реанимационной. Причем двое констатировали смерть и только третий как-то нащупал слабый пульс. Как ниточка... Сильное переохлаждение: вы не меньше суток пролежали в воде или у воды... Ну, и травма - в висок. Еще бы чуть-чуть... Ощущение, словно вас зацепило какой-то арматурой...

– Да, да, я, кажется, что-то припоминаю... Наши реки ужасно загрязнены, это не секрет...
– Влад, прищурясь, глотнул чая и лениво посмотрел на нее сквозь поднимавшийся из чашки пар.

– Но как же так получилось?

– Черт его знает... как-то получилось, наверное... Я не помню...

– Наверное, ваша мама очень переживала...

– Лучше расскажите, как дела у вас? Давно вы здесь работаете?

Какой хитрый! Знаем психологию, проходили! Конечно, каждый предпочитает быть в центре темы разговора, каким бы скрытным он не был. Лена тоже не чужда этому, но только не теперь, когда собеседник открытым текстом изложил свою технологию подхода к любому человеку. Что ж, велосипеда он не изобрел, но к чему так откровенно?