Плата за любовь
Шрифт:
Маша присмотрелась и ахнула:
— Ты что — беременна?
— Как видишь.
— От кого?
— Не поверишь.
— Расскажи.
— Сейчас, попьем чаю, уложу Лизу, потом и поговорим. Ты не торопишься?
— Да чего уж, сто лет не виделись.
На кухню прибежала Лиза в теплом байковом платьице, с косичками. Маша кинулась ее тискать.
— Какая ты большая стала, просто невеста. Стой, у меня же шоколадка есть! — И она бросилась рыться в сумке.
— На, ешь на здоровье. Погоди, что это? — Маша достала вслед за шоколадкой фотографию.
— А!
Оля взяла фотографию и внимательно рассмотрела ее.
— И это — жена Андрея?
— Да, а что?
— Это моя одноклассница — Ленка Щетинина. Ты, что же, тоже Щетинина?
— Была. До замужества. Папа меня удочерил.
— Точно — тесен мир, — покачала головой Оля. — Ну что, Лиза, ты поела? Тогда в ванную и спать. Я тебе уже постелила.
— И ты хорошо ее знаешь?
— Да. Мы даже дружили одно время, классе в восьмом. У нее дед — известный профессор.
— И как она тебе?
— Ты знаешь, неплохая девчонка. Андрею повезло.
— А тебе это с кем так повезло? — кивнула на ее живот подруга, переводя разговор в другое русло.
— А меня, Машенька, Бог наказал.
— За что это?
— Может, за тебя…
Глава восемнадцатая
Надо было бросать работу. Февраль выдался такой гололедный, а она все бегала по просмотрам. Но ведь столько возилась с этими клиентами, жалко отдавать свой заработок в чужие руки! И вот на тебе, на ровном месте поскользнулась и так грохнулась, что домой вернулась ни живая ни мертвая. С трудом доползла до дивана, легла. Болел ушибленный бок и как-то нехорошо тянуло внизу живота. Сначала ее бил озноб, потом она согрелась, и глаза стали слипаться.
— Лиза, доченька, сделай себе чай и бутерброд с сыром. Я сегодня так шлепнулась, что у меня внутри все переворачивается.
Сквозь сон она слышала, как дочь, сопя, возилась в кухне. Засвистел чайник. Потом зазвонил телефон.
— Алло, — ответила Лиза. — Она не может подойти. Лежит. Ей плохо. Она упала, ударилась, и у нее в животе все перевернулось. Да. Пока.
— Лиза, — улыбаясь, позвала Оля. — Кто звонил?
— Я думала: дедушка, а это какой-то чужой дядя, — виновато сказала Лиза.
— Нужно спрашивать.
— Я же не знала.
Лиза принесла чай с неумело сделанными бутербродами, но Оля не смогла проглотить ни кусочка. Выпила чаю и снова уснула.
Проснулась она от звонка, теперь уже в дверь. Видно, не будет ей сегодня покоя.
— Лиза, спроси кто.
— Мама, это дядя Игорь.
— Открой.
Он был такой красивый и цветущий, как с картинки журнала мод «Лыжная пора». В волосах — тающий снег, бело-голубой свитер, оттеняющий цвет глаз, румянец во всю щеку, ни дать ни взять — рождественская открытка.
Игорь по-хозяйски разделся в коридоре и присел на диван, где лежала укрытая пледом Олька. С той же непринужденностью он поцеловал ее в щеку и положил руку ей на живот. От такой наглости она
— Привет. Ну, как ты?
— Нормально.
— У меня машина внизу. Хочешь, съездим в больницу?
— Не надо.
— Я звонил знакомому врачу, он сказал, что это может быть опасно.
— Ерунда. Полежу, и все пройдет.
— Но он ведь знает…
— Это я знаю. Не забывай, что я уже рожала, в отличие от твоего доктора. Чем меньше к ним ходишь, тем лучше.
— Ты точно себя хорошо чувствуешь?
— Точно, только есть хочется.
— Сейчас придумаем. — Он быстро пошел в кухню.
Это же надо — приехал, волнуется. За ребенка, конечно. Она снова закрыла глаза и сразу провалилась в короткий, но бодрящий сон. Когда она проснулась, в приоткрытую дверь вливался поток света, в котором возникла смеющаяся мордашка Лизы.
— Игорь, мама проснулась.
Уже и Игорь! Быстро.
Он зажег настольную лампу и притащил поднос с едой. Хорошо, что свет не яркий, она сейчас, наверное, выглядит ужасно. Лиза сразу же включила телевизор и уселась в кресло смотреть «Санта Барбару». На подносе Оля увидела тарелку с жареной картошкой, стакан сока, хлеб и банку красной икры — невиданная роскошь.
— А Лиза…
— Не волнуйся, мы с ней уже поужинали, не стали тебя будить. Ты ешь. Картошка еще теплая, я ее укутал.
— Как укутал? — спросила она с полным ртом. Картошка была вкусная. И сок — вкусный, а икра! Просто потрясающая!
— Полотенцем. Так делает моя мама, — ответил он, и Ольга с удовольствием отметила, что, оказывается, он может обходиться без своего наглого тона. Икра была такая вкусная, сочная и соленая, что не было сил оторваться, и она чуть не съела всю банку, но вовремя остановилась, вспомнив о Лизе. Запила соком и снова улеглась.
— Спасибо.
Игорь унес поднос в кухню, и, услышав шум воды, Оля поняла, что он моет посуду. Это было так приятно: и то, что он приготовил ей ужин, и то, что моет посуду, — право, ради этого стоило упасть. Женским чутьем Оля понимала, что, пока она лежит вот так — беспомощная, слабая, он будет заботиться о ней. Поэтому, хотя она чувствовала себя уже хорошо, и не подумала вставать. Ей так хотелось, чтобы он еще немного поухаживал за ней.
Он действительно пришел, сел рядом и взял ее за руку.
— Как это тебя угораздило?
— Возвращалась с просмотра.
— Тебе не нужно больше работать.
— А кто за меня будет работать, может быть, ты? — Ей приятно было чувствовать себя слабой и милой, но это уже слишком. Она забрала руку.
— Тебе сейчас нужно думать о ребенке, я ведь сказал, что дам денег сколько нужно.
— А я тебе ответила, что я детьми не торгую. Ты не получишь его, так что не надо зря тратиться. Я не трогала твоих денег. Можешь забрать.