Плата за власть
Шрифт:
***
– Его собственной персоной, Джаруб Аль Хаммурапи!
Все новоприбывшие рабы упали в ноги, боясь вновь прогневить охрану их хозяина. А особенно темнокожего громилу Монтега. Этот более жесток, нежели другие... Среди тех рабов, гнущих спину под лучами жгущего солнца, был и принц Эйден. Вот только от принца мало что осталось. Он был беженцем, пленником, а теперь он - безвольный раб.
Спину искажал огромный шрам, правая рука в районе ладони неприятно ныла. Боль продолжала импульсивно исходить из этого увечья, клейма раба... Древний знак
Но его излечила эта дрянь, яд саламандры - опасного существа пустынного края Юга. Невероятным образом семь дней, которые прошли слишком быстро, поставили его на ноги. Уход и сытная пища вместе со свежей водой довершили действие лекарства. А затем его учили, как следует себя вести при хозяине. Как говорить, куда смотреть, что делать... Вместе с этим проверяли на наличие знаний.
Впервые за столько месяцев он вспоминал факты, которые были давно выученные им в его башне, когда он сидел за древними книгами и черпал знания из старых свитков. История, география, математика и медицина. Все это он возобновлял в своей памяти, чтобы показать то, в чем Эйден действительно силен. Пока они не начали повторять тисмирский язык, проверяющий одобрительно смотрел на свою находку на рынке рабов.
Но потом принц начал вспоминать чуждый ему язык, выученный когда-то давно. Говорил Эйден на тисмирском с ужасным акцентом, к тому же некоторых слов он просто не знал. Но теперь практики у него будет предостаточно, потому что шансы на побег отсутствовали и это только удручало.
Синие знамена, на которых изображен тигр, выровнялись под порывом ветра, затрепетав. Двенадцать массивных носильщиков аккуратно поставили закрытую тканями повозку без колес. Они и не нужны были, ровно, как и лошади, потому что эту роль с легкостью выполняли рабы. Такой тип передвижения был признаком богатства и власти.
Чем больше было носильщиков, тем богаче человек. У обычного знатного лорда или же, по-местному, халифа, было четверо носильщиков, по двое на каждую сторону. У Хаммурапи их было двенадцать. Все постоянно твердили о его несметном богатстве и безграничной власти и Эйдена не могла не пугать встреча с тем, кто вряд ли был человечным и честным, как Аренор. И вот он вышел с этой странной 'повозки'. Эйден искоса поглядел на своего хозяина, почти не поднимая глаз. 'Раб не должен смотреть в глаза господину, иначе раб будет высечен при всех', - твердило одно из тринадцати негласных правил поведения раба.
Джаруб Аль Хаммурапи оказался невероятно толстым. Также он был лысым, чернокожим и бородатым. Массивный нос и грубые черты лица, низкий лоб и узкая полоса рта говорила о его родстве с другой нацией, но точно не с тисмирцами. Среди его народа, на удивление, было много рабов, которые выполняли тяжелый физический труд. Здесь их называли неграми и это только удивляло принца, как он добился такого положения в сообществе.
Хаммурапи жадно осмотрел свою покупку. Его глаза заблестели алчностью, а рот искривился в усмешке. По обоим бокам красного ковра находились рабы, изогнувшиеся в поклоне. Их хозяин горделиво
Позади своего хозяина шли два воина, на которых сияли массивные доспехи, из-под которых выглядывала кольчужная рубашка. В руках они держали копья, а сбоку красовались кривые и широкие сабли, спрятанные в богато украшенные ножны. Их островерхие шлемы дополняли тканевые маски, которые оставляли лишь прорезь для глаз.
Двери во дворец Хаммурапи, который поражал своими размерами и южной красотой, открылись. Хозяин Эйдена и его телохранители скрылись в проеме, рабы тут же тяжело выдохнули.
– Можете встать! Теперь, когда хозяин оценил вас, вы должны будете служить ему. Все принимайтесь за работу, на которую вас назначили, да поживее!
Рабы тут же разбежались в стороны, словно армия муравьев. Эйден встал с колен и огляделся. Куда идти ему?
– Эй ты, быстро за мной. Хозяин хочет тебя видеть, - сказал на тисмирском Нафриб.
– Слушаюсь, превосходный, - ответил на его языке принц.
Превосходный... Так должен быть называть Эйден любого вольного человека, который обратился к нему по любому поводу. Любого, кроме хозяина. Своего хозяина нужно величать господином или величайшим. Если спутать, то можно получить десять ударов плетью. Если ты не понимаешь устои этого сообщества, то тут только рады на скорую расправу. Второе правило раба. Эйден покорно зашагал за смотрителем, оставаясь немного позади. Охрана, которая стояла по бокам от основного входа, открыла массивные двери ручной выделки. Взгляд ловил богатое оснащение громадных колонн, расположившихся по левую и правую сторону. Хитрые узоры переплетались на каждой колонне одинаково, создавая колоритный орнамент Юга.
Стены украшены коврами и зеркалами, а на потолках висели круглые светильники одной и той же формы, но сейчас в них не было необходимости. Сквозь громадные треугольные окна проникали лучи света, которые делали помещение еще более просторным, визуально увеличивая его. В конце длинной залы лежала огромная подушка, напротив которой стоял низкий круглый стол. В культуре тисмирцев трон был символом власти султана и только он мог на нем восседать. Другие же вынуждены были сидеть на полу, подстилая под себя подушки и перины.
Легкая поступь Эйдена и смотрителя отдавалась эхом в полупустой зале. Восседая на подушке, за своим 'гостем' пристально наблюдал Джаруб Аль Хаммурапи и его двое охранников. Он скрестил ноги и лениво брал различные фрукты из большой серебряной тарелки. На каждом пальце его руки красовался один, а то и два перстня или кольца с великолепными изумрудами, топазами и сапфирами.
Смотритель встал перед своим господином и упал в поклоне. То же самое повторил Эйден.
– Встаньте! Ты можешь идти, а раб останется здесь.
Смотритель поклонился еще раз и спешно вышел из залы, стараясь не навлечь на себя беду. Эйден слегка приподнял глаза, чтобы осмотреть своего господина. Вблизи он казался еще более толстым, нежели был на самом деле. Его вес, несомненно, переваливал за сотню, а то и больше.
– Я верю и надеюсь, что твои таланты такие, как мне их описали. Ты не разочаруешь меня?
– Никак нет, величайший!
– негромко и неуверенно выкрикнул последнее слово Эйден, стоя на коленях.