Платье

де Вердьер Жером

– Раз уж ты сама подняла эту тему, они и в самом деле…

– Нет! Нет, Жан-Пьер. У Марии никаких усов нет.

– Ну конечно, она же их бреет.

– Что за чушь ты несешь!

Пошарив на журнальном столике, отодвинув несколько тарелок с сырыми фруктами и овощами, потревожив книги, которые Изабель только-только привела в порядок, Жан-Пьер вынужден признать неизбежное – штопора нигде нет… На кухне! Он, должно быть, на кухне. Все так же сжимая в руках бутылку, он идет туда.

Изабель слышит, как муж поочередно открывает ящички и с грохотом задвигает их обратно. Штопор лежит на мойке. Она это хоть и знает, но предпочитает не мешать ему в поисках – пусть

помучается и потреплет себе нервы, срывая злость на мебели, которая здесь совершенно ни при чем. Ей в голову приходит мысль: ее ведь скоро все равно менять в рамках следующего проекта по переустройству квартиры. А раз так, то он может срывать ее со стен, крушить, делать что угодно. В итоге у нее будет прекрасный повод заказать новехонькую кухню.

Жан-Пьер с триумфом возвращается в гостиную. Штопор он нашел. Большего счастья на его физиономии не было бы, даже выиграй он Уимблдонский турнир.

– Вот он! – говорит он, размахивая трофеем под носом у жены, которая, прикончив свой батончик, бросается грызть крохотные морковки.

– Браво, мой дорогой, это просто здорово!

Пришло время сеанса извлечения пробки из бутылки вина из винограда, выращенного в окрестностях города Бон. Этот ритуал внушает доверие, но только в том случае, если штопор действительно сработает. Подарок Элоди на День отца. Машинка, судя по всему, суперсовременная… А то как же! Старая модель Жан-Пьера работала безотказно, но как только в их доме появился этот гаджет, Изабель надо было обязательно выбросить ее в помойку.

А ведь он его очень любил, этот «штопор Шарль де Голль». Тот самый, с помощью которого заставлял корчиться от смеха Элоди, когда ей было три-четыре годика. Он тащил за центральный стерженек, от чего поднимались боковые ручки. Тогда Жан-Пьер копировал генерала: «Я вас понннннял!» В ту эпоху говорили, что это лучшая пародия на де Голля после Анри Тизо [7] . Он до сих пор не забыл, в каком они с дочерью состояли тогда заговоре. И помнил нежный взгляд Изабель, хотя эта сцена на ее глазах повторялась снова и снова.

7

Анри Тизо (1937–2011) – французский актер, писатель и юморист, специализировавшийся на пародиях на Шарля де Голля.

А как пользоваться этой электронной дрянью? Тоже мне, штопор называется. Он крутит его и так и эдак, но все без толку.

– Да что ж это такое! Неужели этой штуковиной могут пользоваться только выпускники Высшей политехнической школы?

И вдруг, сам не зная почему, достигает желаемого результата. Штопор цепляется за горлышко, тихо жужжит моторчиком, загорается голубой огонек, и Жан-Пьер чувствует, что пробка пошла. Наконец бутылка открыта. Но от этого штопор никоим образом не утратил своего дерьмового характера. Его «Шарль де Голль» был лучше. Как ни крути, а раньше все было лучше…

Жан-Пьер щедро плещет себе в бокал вина и залпом выпивает. А проглотив, прищелкивает по нёбу языком. Изабель всегда терпеть не могла этот звук, но сказать об этом ему все же не смела. В этом тихом звуке ей слышится смесь вульгарности и претензии («он что, великим сомелье себя возомнил?»).

Первый утолить жажду, второй для удовольствия. Он наливает себе еще и идет сесть, но на этот раз не на диван, а в одно из кресел напротив. Широкий, мягкий трон, выбранный (конечно же) ею, против которого, по его собственному смиренному признанию, ему совершенно нечего сказать.

Удобный, а больше ему от кресла ничего и не надо. Когда Жан-Пьер уселся в него в первый раз, Изабель была бы не прочь услышать от мужа, что оно элегантное, хорошее и гармонирует с остальной мебелью, а не просто дежурное «В нем отлично!». Как же этот мужчина умеет разочаровать.

Еще глоток вина. На этот раз поскромнее. К нему вернулся покой. В таком положении, скрестив ноги в просторном кресле, с бокалом в руке, он приобретает манеры владельца замка. Чувствует родство с сообществом ответственных, привязанных к месту господ, которые с наступлением вечера разговаривают о добытой на утренней охоте дичи и обсуждают завтрашнюю погоду, чтобы опять отправиться за зверем.

– И все равно Марии в своей квартирке у «Порт де Шуази» приходится коротать у камина долгие-предолгие выходные.

– Ты совершенно прав, мой дорогой! К тому же в двухкомнатных квартирках башен в Тринадцатом округе камины встречаются на каждом шагу!

– Так или иначе, но наладить мотокультиватор она бы все же могла. Уверен, что так ей хотя было бы чем заняться.

– Ты меня огорчаешь…

Время бежит вперед. Одна на другую нанизываются минуты – из-за вина они скользят нежно и незаметно. Жан-Пьеру так жаль, что Изабель выбросила в мусорный контейнер старые громогласные стенные часы, доставшиеся ему в наследство от бабки с дедом по отцовской линии. Они бы отлично вписались в эту картину. Жан-Пьеру хорошо. Он чувствует себя в гармонии с вселенной.

– Ладно, так для кого оно все-таки?

– Прости, я тебя не поняла.

– Я о платье, которое ты только что мне показала. Для кого оно?

18 часов 45 минут

– Мой вопрос, Изабель, очень прост. Если это платье не для тебя, не для Соланж и не для Марии, то кому ты его купила?

– Тебе.

– Мне?

– Да, Жан-Пьер, тебе. Примерь его.

– Примерить? Но что?

– Платье! Примерь его.

– Ты хочешь, чтобы я примерил платье?

Ей что, вдруг взбрело в голову пошутить?

– Надень его, чтобы мне было видно, впору оно тебе или нет. В магазине я никак не могла определиться с размером. Должна заметить, что одеть тебя задачка еще та.

Юмор явно не назовешь сильной стороной Изабель, хотя фантазию она, конечно же, проявить может. И оживляет весельем жизнь. Но грубой шуткой – никогда. Идиотские розыгрыши точно не в ее стиле.

– Ты решила меня таким образом приколоть?

Конечно же нет.

– О чем это ты? Одевать тебя дело непростое. У тебя большие руки, такие же большие ноги, но так себе бюст… Давай же, Жан-Пьер, бери платье и надевай! Если оно тебе не подойдет, я потом поменяю, кассовый чек у меня остался.

– В конце концов, Изабель…

– Хватит мне тут филонить! Сказано надевай, значит, надевай!

Давненько на ее памяти он не был таким растерянным. Даже если бы она заявила, что к нему в гардероб забрался пингвин и наделал в его штанах дыр, то он бы все равно так не остолбенел… Так ему и надо!

С возрастом Жан-Пьером все больше овладевает цинизм, и теперь его уже ничем не удивишь. Все меняется… Скатившись к худшему и без конца там барахтаясь, он больше вообще ничего не ждет. Да еще и Чорана своего цитирует по поводу и без. Как вчера вечером, когда Изабель заявила об улучшении погоды, а значит, света и серотонина, которых ему так не хватает. «Надеяться – это отрицать будущее», – ответил он на ее прогноз, укладываясь спать. Может, записать его на прием к психиатру? Надо подумать.