Платина и шоколад
Шрифт:
Осознав, что он в гостиной всё ещё не один, слизеринец торопливо поднял взгляд, который тут же остановился на слегка сбившейся движением вбок мантии шагающего последним человека — мужчины с темными глазами — который как раз выходил из гостиной.
И то, что заметил Драко, заставило его сделать шаг вперед, приоткрывая рот. Похолодевшая моментально кровь, кажется, разом заморозила все его существо, а мысли рассыпались в пыль.
Ворон.
Под собранными на затылке волосами — раскинувшая крылья птица, пересекающая позвонок. Сердце застыло, обожжённое.
А потом ударило так, что едва не разорвало грудь изнутри.
Тёмный коридор, факел.
Далеко и тускло, в самом конце.
Босые ноги — ледяные от каменного пола.
Сердце колотится, как ненормальное.
Отец может увидеть.
Отец убьёт его, если заметит. Но дверь... дверь в первой же камере темниц открыта. Пропускает в щель свою холодную полоску света, которую видно с самой лестницы.
Драко впервые смог выбраться из комнаты ночью — мать очень торопилась и не наложила запирающее. Ему никто ничего не скажет, но он должен знать, что здесь происходит. Почему мать так бледна. Так невидима. Почему отец будто держит её своим взглядом на поводке — так, словно Нарцисса животное, что в любой момент может сорваться и убежать.
Это адски беспокоило.
Он хотел помочь. И не знал, как.
Вопрос, заданный матери сегодня перед сном в очередной раз сопроводили побелевшие губы и испуганный взгляд.
И молчание. Чёртово вечное молчание.
Так не могло дальше продолжаться. Он узнает, что скрывают ночи в Мэноре. Узнает, несмотря на страх и дикий холод, от которого немели ступни.
Голос отца, внезапно произнёсший что-то на латыни, пролетел по коридору, и Драко застыл изваянием между двух каменных стен, торопливо отводя взгляд от линии дрожащего света в нескольких метрах от себя. Будто если не смотреть — его тоже не увидят.
Нет. Его не увидят. Иначе...
Он знал способы воспитания отца. Хо-ро-шо знал.
Малфой уставился на ряд крошечных окошек по левому боку стены — у самого потолка, кусая от страха губы. На улице шёл снег. Крупные хлопья и край звездного неба. Драко смотрел туда, боясь сделать вдох, слыша отголоски отцовского голоса.
Он всё говорил, говорил.
А снежные хлопья всё липли к стеклу.
Затем — тишина. Вдох. Крошечный шаг, ещё. И дверная щель уже перед самым носом, а Малфой всё никак не заставит себя заглянуть внутрь.
Давай.
Он сжал правую руку в кулак и подался вперёд на медленном выдохе, не чувствуя тела — лишь покалывание в кончиках онемевших пальцев.
Расширенные глаза Драко уставились на открывшуюся перед ним картину.
Тёмная комната. Факел.
Отец, возводящий руку, окрашенную во что-то тёмное, страшно блестящее в огне тускло горящего факела у небольшого каменного возвышения, на котором, преклонив колени, спиной к Драко стоял мужчина без рубашки, склонив голову.
Невнятное бормотание. Чужой голос, вторивший отцу. Низкий, запоминающийся.
Зелёные вспышки, срывающиеся с кончика палочки Люциуса, которую он держал второй рукой, направляя куда-то в спину мужчины. Они пробегали по его выступающему хребту и терялись в волосах.
Тёмных. Лишь слегка посеребрённых сединой. Или это игры пламени, пляшущего на сквозняке?
Светлячки пробегали по позвонку, то и дело отбрасывая блики на кожу мужчины, на еле видные выступы ребер, освещали позвонки на опущенной шее, и татуировку, прямо под линией не коротких и не длинных волос.
Драко подался вперёд, чтобы рассмотреть странное изображение. Птица? Похоже, на то. Кажется... кажется, ворон?
И вдруг...
Дверь.
Херова дверь заскрипела так, что Малфой вздрогнул, почти подскочил на месте, обмирая.
Чувствуя, как по всему телу зашевелился каждый волосок. Будто время остановилось, и Драко бы сейчас продал свою душу за бесценок любому чёрту, если бы возможно было сделать так, чтобы оно вовсе не возобновило свой ход.
Это было невозможно.
Драко мог поклясться — крик Нарциссы прозвучал раньше, чем Люциус обернулся. Малфой не видел больше ничего, кроме глаз отца, которые начинали наливаться яростью, безумием, презрением и злобой такой силы, что чуть не сбила с ног.
Он сделал быстрый шаг назад, в тень, понимая, как бестолково прятаться, когда ты уже обнаружен. Но страх толкал Малфоя в грудь, заставляя вновь и вновь отступать, не отрывая от отца глаз.
— Как ты посмел зайти сюда?!
— Люциус, не нужно, он не знал... — мать.
Нет, мама. Не говори ему ничего. Посмотри на его глаза. Он не слышит тебя.
Молчи, мама. Молчи.