Платный сыр в мышеловке
Шрифт:
— Полтергейст разгулялся, — пробормотала я, несказанно удивившись, и полезла в сумку.
— Несчастный! Неужели в твоей торбе есть свободное местечко, где еще можно разгуляться? Надо же! От такого бардака даже нечистой силе спокойно не живется. Намекает на необходимость чистки рядов завалявшихся ненужностей. Что-то ей тесновато стало.
— Не утрируй, пожалуйста. Это Дмитрию Николаевичу спокойно не живется. Наверняка фильтровал звонки — проверял мои последние связи. А мелодию сменил для моего душевного равновесия. «Спи, моя радость, усни…» Песня как раз для бандита, который
— Не буду отвечать. Могу я не угадать мелодию? Моя другая была.
Несогласованность мыслей и действий и на этот раз подвела. Вопреки своему решению, я нажала кнопку соединения и алекнула в надежде, что либо абонент совсем отключился, либо мой мобильник в случае чего сам сообразит что-нибудь соврать.
Голос тетки Кириллова не узнала. Он показался мне слишком молодым и звонким:
— Ира? Ну, слава богу! Это Елизавета Марковна, тетя Володи Кириллова, мы с вами вчера виделись. К сожалению, нам неожиданно помешали.
— Воистину, слава… Елизавета Марковна…
Смятение в моем голосе заставило Наташку сразу же после переезда съехать на обочину и остановиться. Взглянув на нее, я тут же перевела взгляд на ближайший забор из металлических секций, и он показался более привлекательным. Во всяком случае, бесстрашным.
— Ира, если у вас есть такая возможность, помогите мне, Христа ради. Не хочется умирать вот так…
— Где вы?! Что надо сделать?!
От испуга я кричала так, что Наташка мигом пришла в себя и завела машину. Кажется, собралась удирать. Неизвестно куда.
— Я на кладбище. Вы там вчера были. Только близко не подъезжайте.
— Может, сообщить в милицию?
— Ни в коем случае. Считайте, что я вам не звонила. — Голос женщины окреп.
— Глупости! Оставайтесь на месте, никуда не уходите, слышите? Встретимся у могилы, мы подъедем.
— И рада бы уйти, да не могу…
— Все, при встрече поговорим. Если что, сразу же звоните. Кстати, ваш номер высветился, как только подъедем, я вам сама позвоню, — сказала я, но Елизавета Марковна уже отключилась. — Бутовское кладбище, пожалуйста, — приказала я Наташке, трясущейся рукой убирая мобильник в карман. Он постоянно норовил выскользнуть.
— Ага… Все правильно. А чем приятельница Нинки Тукановой лучше других? Керосину везде не хватает. И пусть твой Ефимов знает, с какими экономическими трудностями страны столкнул свою жену. Всей ее массой. Раньше понедельника не вернемся. Боря меня убьет!
— Надо заехать в аптеку: бинт, йод, антисептики.
— Думаешь меня выходить?
— Это для Елизаветы. Ничего не понимаю, но предполагаю, что ее ранили. Надеюсь, твои выходные парики на месте?
— А як же! Пакет в багажнике, под запаской. Если моль не сожрала, давно их не выгуливали. Из маскарадных шмоток только старая куртка Бориса для рыбалки и половина моей старой ночной сорочки. Стопроцентный хлопок с примесью вранья.
Остановка у аптеки много времени не отняла. В павильоне никого не было, и аптекаршу явно тяготило одиночество. Мы скрасили его минуты на три, пообещав, что следом за нами повалят покупатели. Так оно и вышло. Давно замечено, стоит Наташке встать у какойнибудь торговой точки, тут же формируется стихийная очередь.
— Откуда Елизавете Марковне известен номер твоего мобильного? Если мне не изменяет память, ты ей его не рассекречивала, — после длительного молчания поинтересовалась Наташка.
— Ну откуда ж я знаю? Сейчас ни о чем не могу думать. Скорее всего, от двоюродной внучки, Маринки. Других источников быть не может. Наверное, это она пряталась в ванной комнате.
— Так Маринка должна была куда-то уехать, тебе же об этом ее друг по телефону сказал. Вроде бы она в это время на чемоданах сидела или вещи собирала…
— Вот она и уехала на квартиру отца. Все равно по наследству ей достанется. Не может же дочь бросить мать на произвол медицины. Девушка просто не хотела общаться с нами. Ну подумай сама: после гибели Кириллова они с Тамаркой постоянно получали от него потусторонние приветы с требованием отдать то, что им не принадлежит. А тут еще какая-то баба нарисовалась, я себя имею в виду, и требует встречи, обещая решить все проблемы. В такой ситуации от собственной тени будешь шарахаться. Главное, никто не поверит в звонки с того света. В лучшем случае спишут на расстроенную нервную систему.
Подруга помолчала, похмыкала и согласилась. Не устроило ее только то, что Маринка привлекла к делу приятеля из разряда Годзилл. Я тоже помолчала, похмыкала, но не согласилась. Годзилл мог поучаствовать в нем по собственной инициативе. Положим, мой номер мобильного телефона он узнал самостоятельно. Впрочем, как и твой домашнего. Проник в Володькину квартиру без ведома хозяек и вычислил его по определителю. Либо заранее, опять-таки без ведома хозяек, вмонтировал в телефонный аппарат жучок и спокойненько подслушал.
— У тебя семь пятниц на неделе, — проворчала Наташка. — Ты же сама клеймила позором Маринку из-за Годзилла.
— У меня нет дара ясновидения! В отличие от некоторых. А к какому еще выводу можно было прийти на тот момент? Вот сейчас встретимся с Елизаветой, и кое-что разъяснится. Между прочим, человека, ну о-очень похожего на Годзилла, я видела в аэропорту. Как раз перед тем, как вернуться в ресторан. Он неспешно направлялся к выходу и выглядел несравненно лучше, чем ранее в метро. Жаль, не заметила, было ли у него что-нибудь в руках.
Наташка долго возмущалась моей скрытностью. В какой-то мере это спасло водителей обгоняющих нас машин от нелестных сравнений с одним бородатым домашним животным. Закончив сеанс возмущения, тут же вынесла мне благодарность за молчание — кто знает, как бы среагировала на страшилку. Вне сомнения, Годзилл появился в аэропорту неспроста. Именно он вывел из строя Серегина и украл его кейс. И она даже знает как. Зашел в соседнюю кабинку туалета, нагнулся и выстрелил разящей иглой с парализующим средством прямо в Валеркину ногу.