Плавать с дельфинами
Шрифт:
Ричард любил две вещи: секс и хорошую свалку на матче по регби. Случалось, что в довершение откровенно нудной возни в постели и финального оргазменного вздоха Ричарда, Пандора награждалась сильным и благодарным шлепком по ягодицам. Правда, даже это случалось не часто. Конечно, были и исключения, когда спортивные привычки Ричарда не переносились в постель, что делало секс радостным и нежным, таким, как сейчас с Беном. Может быть, отчасти благодаря тем редким исключениям, она и была сейчас так счастлива в постели с Беном.
Пандора мягко отстранилась от спящего возлюбленного. Бен продолжал спать и улыбался во сне. Пандора опять подумала
С Маркусом вообще-то, если уж на то пошло, они тоже прожили вместе немало — восемь лет, и это в нынешние-то времена скорых и легких разводов. Что же касается Нормана, то его Пандора могла сейчас представить себе не иначе, как прозябающим в какой-нибудь хибаре у железной дороги, в такой же, где она сама жила когда-то вместе с родителями. Ей вдруг отчетливо увиделось худое лицо отца, освещенное тусклым газовым фонарем, поднесенным к пушистой от бакенбардов щеке. «Спокойной ночи, моя маленькая леди», — говорил он ей по вечерам и быстро целовал. Она понимала, что его поцелуи были их тайной. Но грубая сцена, устроенная матерью, порвала между ними всякие отношения. Маркус так до конца и остался убежденным в том, что отец Пандоры — негодяй, соблазнивший собственную дочь. Пандора с ним не спорила, она-то знала, как все было на самом деле.
Утомленная воспоминаниями, женщина повернулась на бок и постаралась уснуть.
Недели через две Пандора решила навестить Максину — гостиничную повариху, славившуюся кулинарным мастерством, высоченным лбом и огромными, могучими руками. Пандора всегда с восхищением следила за тем, как повариха месила горы теста для бесчисленного количества булочек. Или как, готовя суп, Максина одними пальцами разворачивала ракушки, а потом отмывала струями чистой воды их чернильных упругих обитателей до послушной покорности и белизны слоновой кости. У поварихи были широкая улыбка и красивый изгиб плоских ноздрей. К тому же, как и Джанин, она считалась одной их тех редких женщин, кто мог призвать к порядку любого разбушевавшегося мужчину.
— Ну, как дела? — спросила Пандора, ощущая какую-то глупую радость от пребывания среди всех этих дымящихся котлов на далеком островке в малоизвестной части Карибов.
— Потихоньку, милая моя. — Максина стиснула Пандору своими гигантскими, пахнущими рыбой руками. — Вот только этот гад Лен сбежал на Большое Яйцо за какой-то девкой.
Пандора вскинула брови.
— Как? Лен? Повар?
Максина кивнула.
— Не знаю, чем он ей приглянулся. От него же всегда несет жиром да луком. Но эта девка из Флориды все-таки утащила его с собой. Наверное, заплатила ему, вот он и сбежал.
Несколько чернокожих голов согласно закивали в поддержку. Пандора прекрасно их понимала. Отвратительный характер Лена был всем известен. Поговаривали, что его боялись даже скорпионы.
— Ну, ничего, хоть отдохнем от него тут. — Максина налила Пандоре чашку кофе. — Смотри, вон сидят английские училки, — показала она в сторону. — Приехали только утром, а ноют уже вовсю.
— Пойду поговорю с ними. Может, я их развеселю немного, — проговорила Пандора. Не все начинали свою жизнь на острове так счастливо, как она. Божье благоволение снизошло именно на нее. И теперь, пересекая бар, Пандора ощущала себя как Полианна, отправляющаяся спасти и утешить мир.
— Приветик, — бодро начала она, усаживаясь на стул рядом с белотелой обрюзгшей женщиной, державшей по ребенку
— Так вы что, вот тут живете? — прозвучало в ответ.
Толстуха резко взмахнула рукой и шлепнула девочку, сидевшую на колене.
— Я же тебе велела заткнуться, разве нет?
Ребенок заголосил на весь бар.
Пандора попыталась установить контакт другим способом.
— Вы, наверное, устали? — спросила она, глядя на сидевшего рядом замухрышку, который, должно быть, был мужем толстухи.
Тот кивнул.
— Мы даже не предполагали, что все окажется так. На Большом Яйце мы провели всего один день. Там было полно дискотек, забегаловок, продававших гамбургеры. А в тамошнем отеле — целых два бассейна. Ну, а затем… — голос его погрустнел, — затем мы приехали сюда. И застрянем тут, видимо, на века.
— Как вас зовут? — Пандора опять обратилась к мужчине, чувствуя, что в целом он настроен менее воинственно.
— Невил. А это моя жена — Дорин.
— Пусть дети побегают, Дорин. Ничего страшного не случится. Бассейн совершенно безопасен, а море здесь неглубокое. Детям — раздолье. Управляющий тут Лайонел. Это просто чудо, что он пускает местных в бар и бассейн.
— Он что, пускает сюда черных? — При этом Дорин ткнула пальцем в группу подростков, расположившихся на краю бассейна.
Пандора все еще пыталась не показывать нарастающего раздражения.
— Да, они местные. Это их остров. А мы тут — гости. — Теперь Пандора чувствовала себя не столько Полианной, сколько Мэри Поппинс. Ей даже захотелось иметь в руках ее знаменитый острый зонтик. Может быть, сильный укол зонтиком заставил бы этих двух левиафанов [2] начать хоть немного двигаться и соображать.
2
Левиафан — в библейской мифологии морское чудовище. В переносном смысле — нечто огромное и чудовищное.
По ходу разговора мальчик умудрился выскользнуть из рук матери и теперь, взобравшись на соседний столик, счастливо писал на землю. Роты любопытных муравьев немедленно устремились к пенистой лужице. Невил вскочил было, чтобы схватить мальчишку, но тут же был сильно искусан этими крошечными, совершенно безобидными с виду насекомыми. Он подпрыгнул от неожиданности, а Дорин и ее дочь опять заорали, да так громко, что, казалось, в гостинице не осталось ни одного уголка, куда не доходили бы эти ужасные вопли.
В этот момент Пандора заметила менеджера гостиницы Лайонела Маршала, выглядывавшего из двери своего кабинета. Поймав ее взгляд, Лайонел прищелкнул пальцами, сигнализируя ей на понятном им обоим языке жестов, что, мол, ситуация, по его мнению, не требует его вмешательства и что вполне справится она сама.
Пандора грустно вздохнула, но тут раздался спасительный стук каблуков и она увидела пеструю толпу англичан, которые, как известно, никогда не отказывались, к ее счастью, пообщаться с соотечественниками. Всех вновь прибывших Пандора уже встречала раньше на острове. До сих пор ей удавалось вежливо, но твердо сводить на нет их настойчивые попытки познакомится. Исключение составляла лишь Эсмеральда — жена хилого пьющего учителя естественных наук, которая сейчас показалась в дверях во главе вереницы бледных вечно чем-то недовольных детей.