Плавные прямые
Шрифт:
Вопреки опасениям чародея, Доброслава покинула свой пост у входа в зал очень охотно. Настолько охотно, что можно даже было сказать, что она бежала со всех лап, парой громадных прыжков взметнувшись на галерею, что жалобно застонала под весом гигантского оборотня. Причин, по которой кащенитка-изгнанница отступила, было много, как минимум десятка четыре: воткнутый в левую глазницу почти по рукоять клинок, пять застрявших в морде метательных топоров, три обломанных копья, торчащих из брюха, просто кровоточащие дыры разной формы и глубины, с которыми даже мощнейшая регенерация перевертыша-метаморфа почему-то ну никак не могла справиться…Любовница Олега любила драться чуть ли не больше всего на свете и бояться боли, кажется, не умела принципиально, однако она отнюдь не была глупа. Поскольку демоны, хлынувшие в пиршественный зал толпой,раз за разом пробивали и слой меха, способного пули останавливать, и находящуюся под ним шкуру, которую большинство клинков и поцарапать бы вряд ли смогли, то победить в одиночку всю инфернальную армию девушка бы никогда не смогла. Тем более о необходимости стремительного отступления после стремительного же натиска
Прикрывающему своих людей чародею приходилось делать несколько дел одновременно, с чем он едва справлялся. В одну и ту же секунду ему требовалось и укрепить пробитый в десятке мест барьер, чтобы тот непрерывный град из метательного оружия и разрядов энергии хотя бы ослаблял, и восстановить хотя бы частично свою шею, которую парой мгновений раньше чуть на две части не пережгли стрелой из черного огня, оставившей после себя сквозную дырку, и топнуть ногой, обрушивая пол под ногами сразу трех демонических рыцарей, жаждущих продемонстрировать ему свое фехтовальное мастерство, и заблокировать рукой клинок четвертого, явно метящего в дырку броне, где находится та самая шея, и телекинезом пнуть в правильном направлении задницу одного из своих бойцов, который чего растянулся и прямо на полу прилег отдохнуть, пуская кровавые пузыри сквозь забрало…В деле правильного отступления очень помогала Доброслава, которая тоже делала несколько дел одновременно: рычала на слишком медлительных абордажников, подныривала под руки Олега, чтобы выпадом когтистой лапы отбросить кого-нибудь из подобравшихся слишком близко противников и непрестанно морозила пространство, находящееся от неё метрах в трех. Ну, то есть там, где находились выходцы из нижних планов, пытающиеся дотянуться до её любовника различным колюще-режеще-рубящим инвентарем. Дикий холод, от которого нормальная сталь стала бы хрупкой как стекло и раскололось, воители преисподней явно не любили. Они, к сожалению, не спешили в нем дохнуть, но заметно замедлялись, а некоторые так и вовсе поскальзывались на обледеневших камнях под звуки рефлекторного иномирного мата. Их черные металлические саботоны были весьма прочны, но видимо не обладали шипованной подошвой и плоховато сопротивлялись оледенению.
— Ты не уйдешь! — Выкрикнул тот чернокнижник, который очень талантливо притворялся нормальным человеком, когда отступающий последним Олег ушел с галереи и спиной вперед двинулся к порталу. Русскому боевому магу сразу показалось, что от этого типа будет больше всего проблем и он, к сожалению, не ошибся. Напоминающие лица людей и морды каких-то монстров чары, которыми этот тип сыпал словно семечками, были как раз тем, что сорвало с его брони больше всего сегментов, поскольку его атаки без особого труда просачивались сквозь любые преграды, включая материальные и даже встречные магические атаки. Но сделанный в мастерских царства кащеева доспех мог остановить и такую дрянь…По крайней мере, на какое-то время, поскольку составляющие его фигурные кусочки рассыпались на части после того как подобная атака долетала до них и впитывалась в зачарованный металл, явно желая пойти дальше, то ли к телу цели, а то ли и к её энергетике. И, как ни странно, это не было некромантией, скорее уж ощущения от данной пакости соответствовали магии астрала. Кажется, вместо своих снарядов данный темный маг каким-то образом использовал плененных ими духов. — Твоя душа порадует Однорогого Владыку!
— Я уже ушел! — Хмыкнул чародей, продолжая двигаться спиной вперед и отмахиваться от сыпящихся на него атак. В нормальной ситуации отделяющую его от портала дистанцию он преодолел бы за доли секунды, но его бойцы, протискивающиеся через не такую уж и широкую дыру в пространстве, преступно медлили, а потому русскому боевому магу приходилось вертеться как уж…В переносном смысле, конечно же, а то раны которые его лишь бесили для кого-то иного могли оказаться фатальными, если пропустить чужую атаку. Как ни странно теперь ему в этом помогали демоны-рыцари, толкавшиеся плечами и защищавшие Олега своими широкими спинами как минимум от части заклинаний, посылаемых вдогнку колдунами. Клинки, полыхающие губительными рунами и норовящие вонзиться в появившиеся на броне щели, правда, тоже были тем еще «подарочком»…Но уродовали древние латы они в разы хуже, чем экзотическая магия астрала, а пяток пропущенных ударов по крохотным бреашам доказал, что вредит подобное оружие все-таки в основном физическому телу и, лишь совсем чуть-чуть, ауре. Это можно было вытерпеть, особенно если терпеть не слишком долго. — Можешь проваливать с позором в свою преисподнюю, чтобы твой хозяин там тобой подавился!
Уже ощущая, как за спиной у него размывается пространство, открывая переход обратно в безопасный трюм корабля, Олег врезал со всей дури кулаком в стену, обрушвая перед собой сразу потолок. Вернее, создал импульс кинетический и магической энергии, что двинулся сквозь камень в разные стороны, нарушая его структуру и заставляя раскалываться на крупные куски, которые вниз потянула банальная гравитация. Разумеется, легкий обвал не задержал бы демонов дольше чем на три-четыре секунды, а схлопотавшие по шлему булыжниками инфернальные рыцари, максимум, пару синяков получили…Но ему и не требовалось больше, чтобы покинуть захваченный тварями замок и активировать на арке портала руну экстренного отключения. Правда, нажать магическую версию банального выключателя оказалось не так-то просто. Трюм «Тигрицы» оказался настолько плотно забит спасенными людьми, что даже просто рукой пошевелить в нем было примерно столь же трудно как в переполненной сверх всякой меры маршрутке, у которой пассажиры аж из дверей высовываются.
Интерлюдия
Темный дом
Многие из тех, кто хорошо знал Элен или хотя бы думали, что хорошо знают её, спрашивали горгону о том, как она воспринимает мир. И девушка даже понимала, чем вызвано это их любопытство. Учитывая то,
Элен плохо себе представляла, как это может быть, чтобы на её голове ничего не шевелилось, не шипело, не пыталось запустить свою любопытную морду в тарелку или загородить своим чешуйчатым телом обзор…Её холоднокровные сожительницы регулярно пытались чего-нибудь взять да отчебучить, за что каждый раз оказывались нещадно биты. Но все равно упрямо продолжали попытки своевольничать, например затягивая в глубину своего клубка приглянувшиеся игрушки, пытаясь злобно шипеть на тех, на кого шипеть вот точно не надо, выкидывая тайком в мусорное ведро инструмент карательного наведения порядка в виде расчески с очень редкими, но очень прочными зубьями… У каждой из них был свой разум или, по крайней мере, некоторое его подобие. Счастье еще, что оно как-то там взаимодействовало с сознанием девушки, главенство которого признавалось безоговорочно, и потому Элен ни разу не попадала в действительно серьезный переплет по вине своей прически, которая при необходимости отлично умела вести себя смирно и покладисто, но от которой девушка всё равно временами мечтала избавиться. Мечтала, но не могла, даже если бы ей помог ну очень умелый целитель вроде того, на которого француженка сейчас работали. Спинные пучки нервов этих пресмыкающихся вырастали из каких-то узлов, покрывающих кору её головного мозга. Отрежешь имеющиеся — вырастут новые, ибо корень-то цел. А если удалять все эти узлы, то проще уж голову сразу отрезать, ибо кому она нужна-то безмозглая…Впрочем, девушка не унывала, ибо как минимум последние пару лет жизнь её сложилась довольно неплохо. Вдобавок рядом всегда была та, кто мог понять юную горгону…И кому в жизни вообще-то пришлось гораздо хуже.
— Не то… — Громко и протяжно застонала художественно полураздетая суккуба, обмакнув палец в изящную фарфоровую вазу, полную отборного щербета, а после старательно облизав со всех сторон свой длинный коготь, измазанный в полужидком десерте. Её разочарование было настолько полным и всеобъемлющим, что его почти можно было в руках подержать или вообще отрезать и на хлеб намазать. — Ну, вот совсем не то!
Вторым пристальному исследованию подвергся нежнейший воздушный зефир, аккуратной горочкой сложенный на широком золотом блюде. Третьим какое-то мороженое, блестящее в хрустевшей запотевшей вазочке. Четвертым отвергнутым лакомством, отвергнутым под громкий возмущенный крик: ' Не то!' стала какая-то разновидность пастилы, чьи пластинки были уложены в инкрустированную крупным жемчугом коробочку из слоновой кости и после открытия крышки стали распространять в воздухе настолько одуряющие и аппетитные ароматы, что у Элен слюной, кажется, даже змеи на голове захлебываться начали. Хотя вообще-то они являлись хищными и даже имели собственные маленькие желудочки…К искреннему счастью горгоны — без тех кишок, куда из желудков должно были дальше проваливаться переваренное уже содержимое. То, что её шипящие симбионты съели, переваривалось полностью и без остатка, будь это хоть мыши, хоть камни, хоть чьи-нибудь откушенные пальцы вместе с надетыми на них зачарованными перстнями…
— Если не еда, то может платья? — Вслух задалась вопросом Камилла, а после изящно перепорхнула к стоящей в дальней части помещения конструкции из трех ростовых зеркал, не забывая для вида пару раз взмахнуть фальшивыми крыльями, выходящими из её ну очень приталенного и достаточно откровенного корсета. Там эта суккуба принялась прикладывать к себе наряды разной степени неприличности, которые возникали у неё прямо в руках будто из воздуха и крутиться, внимательно рассматривая себя со всех сторон…Под продолжающиеся и усиливающиеся возмущенные крики: «Не то!!!». И теперь от обворожительной соблазнительницы шибало в разные стороны даже не возмущения, а гневом…Злостью…Какой-то глубинной и древней словно сам мир неудовлетворенностью, к которой с каждым мгновением все отчетливее примешивались нотки чудовищного Голода…
— Ваши столовые приборы, госпожа! — Входная дверь отворилась, и в помещение с легким позвякиванием вошла служанка, толкающая перед собой блестящую хромированную тележку, на которой аккуратными рядами были разложены разнообразные ножи, скальпели, пинцеты, иглы, буравчики, хирургические зажимы…А также десяток бутылочек с соусами, несколько видов перца и соль.
— Ну, наконец-то! — Издала утробный рык Камилла, на огромной скорости метнувшаяся к этой тележке и легкой небрежной пощечиной отшвырнувшая в сторону служанку. Та пролетела по воздуху метра три и врезалась в стену, после чего сползла вниз безжизненной куклой. Там, где она ударилась затылком о покрытый белой штукатуркой камень стен, осталось большое красное пятно и что-то красное же теперь стекало по темным волосам девушки. — Ну почему слуги здесь такие ленивые и тупые?! Вот как можно было подать и основное блюдо, и даже десерты к нему, но забыть о самом главном?! Мы что, должны были эту добычу голыми руками на куски рвать, словно животные?! Брызгая во все стороны кровью?! Позволяя ей сдохнуть раньше, чем на костях этого скота не останется ни единого клочка мяса?!