– Налей-ка еще нам по «сотке», Тенгиз, —Кричит через головы бывший танкист,А ныне – бездомный калека.– Я выпить желаю за взятый рейхстаг,За ногу в кустах и за душу в крестах,За нашу Победу. Налей-ка!Ему наливает безмолвный Тенгиз,Пока он бредет под осколочный визгИ вдовьи далекие вздохи, —Пока он ногой деревянной скрипитИ давится воздухом, крепким, как спирт,И ждет у обшарпанной стойки.Он с хриплым надрывом глотает сто грамм,Как будто срывает вагонный стоп-кран,Чтоб выйти в ночной глухомани, —Как будто вступает в последний он бой,Чтоб снова прикрыть своей рваной судьбойСтрану, что лежит за холмами.Последний защитник великой страны,В которой всегда все верны и равны,А
коль не равны – то маленько.… Бездомная вьюга свистит по холмам,Качая во мгле привокзальный шалман…– Я выпить желаю. Налей-ка!
«Перепела кричат во ржи…»
Перепела кричат во ржиВблизи часовни придорожной —Как будто чьи-то две душиПерекликаются тревожно.Какая тихая печаль!Как долог этот крик бессонный!Как будто теплится свечаНад покосившейся часовней.Вдали курьерский простучит —И смолкнут, обмирая, души.О, кто откликнется в ночиНа крик души моей заблудшей?
Дождь идет
Дождь идет по российской глубинке —Мельтешит по суглинкам дорог,Обрывает кусты голубики,Обивает родимый порог.И висит над пустой колокольней,Утекая в бездонный песок.И сбивается с рифмы глагольной,И бросается наискосок.Он идет по бескрайним просторамЛетописной ковыльной Руси.Остывает в лесах за Ростовом,За Непрядвой в полях моросит.Он идет по заброшенным весям,Где давно не осталось живых,По таежным ночным поднебесьям,Мимо вышексторожевых.Мимо лагерных страшных погостов,Где рассвет – неизменно кровав,Где от слез задыхается воздухИ от горя чернеет трава.Он идет мимо тюрем, где до сихПор стреляют в затылок, в упор,Где во тьме надзиратель гундоситИ уводит в глухой коридор.Мимо черных разбитых землянокПолосою, свинцовой, сплошной,И солдатских высот безымянныхОн идет – проливной, обложной.И встает у межи той последней,Где кончаются беды и ложь,Этот долгий, безудержный, летний,Этот теплый, сверкающий дождь.
Сашка
Кто заплачет над Сашкой Якутом,Над московским пропащим бомжом?!Вот лежит он, рассветом окутан,Финкой резан и водкой сожжен.Вот качается тенью бездомнойВ жуткой бездне за тонким ледком.И летят над судьбой его темнойСтаи птиц и кричат далеко.Свищет ветер над Сашкой Якутом,Режет листья острее ножаНад землей, по которой разутымОн ходил, и в которой лежатьНам придется когда-нибудь вместе,Подпирать верстовые столбы…Как не выкинуть слово из песни,Нас не вынуть из общей судьбы.
Бабушка
На улице ВатутинаСтоял наш отчий дом.В июльский жар полуденныйПрохладно было в нем.На яблоках настоянныйСквозил небесный светНад древними устоями,Которых больше нет.Жила там наша бабушка —Стройна и высока.Была строга и набожна.И на подъем легка.Лишь окна светом тоненькимКраснели на заре,Она уже подойникомЗвенела во дворе.Потом ходила с ведрамиНа Волгу за водой —Тропиночками твердыми,По кромке золотой.И прибиралась в горнице —Ведь голова всему.Летала птицей-горлицейПо дому своему.Читала на ночь Библию,Как было испокон.И, как в годину гиблую,Молилась у иконНад каждой похоронкою,Над каждым из сынов —Над черною воронкоюСвоих бездонных снов…И горько пахло донникомНа утренней заре,Когда она подойникомЗвенела во дворе.И уходила с ведрамиВ небесные края —Анастасия Федоровна,Бабушка моя!
К 23 февраля
Почему
не призовут повесткоюМеня снова в армию советскую?Почему молчит тот военком,Что прислал бумажку мне казеннуюИ назначил молодость бессонную?Где лежит он? Под каким венком?Где лежит страна моя огромная,По которой от Баку до Гродно яМог проехать и проплыть без виз?! —Дым клубится над ее руинами,Над ее косыми украинами —Хохот бесов да разбойный свист.Пусть мы были немтыри и ватники,Но мы были в космосе и в АрктикеИ своей страной гордились мы!Пусть носил я крестик свой под тельникомИ ходил в пивбар по понедельникам,И не зарекался от тюрьмы!Но не нами предана и проданаИ с кровавой жадностью обглодана,И раздолбана, расчлененаНаша оклеветанная Родина.И себя винить не стоит вроде нам,Но – терзает, но – грызет вина.И пускай не ты один безмолвствовал,Когда всем нам не хватало воздуха,Когда самый главный, пьяный вдрызг,О свободе громко философствовал,И от их глумления бесовскогоТы в тоске и муке губы грыз!Где же был тот военком советский,Что бы мог призвать меня повесткой?Под каким теперь лежит венкомИ уже не вспомнит ни о ком?
«Все утро стучала капель…»
Все утро стучала капель по карнизамИ голубем сизым ходила по жести.И был ускользающий воздух пронизанПредчувствием ливней и птичьих нашествий.Все утро звенело по всем водостокам,По всем хромосомам гудело спросонок.И солнце кидалось с щенячьим восторгомНавстречу машинам в пустынных промзонах.
Испеки мне пирог
Испеки мне пирог по-житнински,Как умеешь ты печь одна.Ведь не зря я собрал пожитки всеИ допил эту жизнь до дна.Испеки мне пирог, родимая,Как ты раньше его пекла.Ведь не зря ночь – такая дивная! —Между мной и тобой легла.Ведь не зря же висит над берегомЗолотая луна-дацан,И волна серебрится жерехом,И мерцает звездой сазан.Испеки мне пирог на противнеСуховейных степных дорог.Ведь я так тосковал по родине,Что до самых костей продрог.Ведь не зря ночь – такая дивная! —Через жизнь мою протекла.Испеки мне пирог, родимая,Пока ночь еще так светла!02.06.2016
Дельта
Юруслан Болатов
И молчание, и просодия
Родился в городе Нальчике в 1962 г. в семье школьного учителя. Его родители – мать Амина и отец Харун в 1957 г. вернулись на родину, на Северный Кавказ из Центральной Азии, куда весь балкарский народ был депортирован в период репрессий, в 1944 г. Окончил экономический факультет Кабардино-Балкарского государственного университета и Литературный институт им. А. М. Горького. Пишет стихи на разных языках, в основном на русском языке. Поэтические подборки печатались в Нальчике, Москве, Пятигорске, Кисловодске, Красноярске, в Карачаево-Черкесии, Калмыкии, Татарстане, Дагестане, Азербайджане, Украине, Казахстане, Турции. Отдельными книгами стихи издавались в России, Турции, Черногории, представлены в отечественных и иностранных антологиях. Награждён премией Международной организации тюркской культуры (ТЮРКСОЙ) в области журналистики.
Всюду
Всюду —голосаокрестившихвременемвечность.А меж темза углом —ностальгияи вечность.Поворот —и перед взоромпростор без линий;вид Вселенной —привычный,но отныне без горизонта,откровенный,новооткрытый.А ритму Вселенной —горизонтальныйи вертикальныйвсюду…
Родина гармонии
Иду под дождём,как в юности,некогдапропавшейвнезапно.Впрочем,после земнойпришланеземная,вечная юность.Иду под дождём,как в юности.И думаю о Мандельштаме,узнающему Пушкинаитальянскуюгармонию.Где же родинагармонии,воспринятой нами?