Плечом к плечу

Воронин Дмитрий Анатольевич

— Почему ты так думаешь? — буркнул Метиус более для порядка, чем намереваясь ввязаться в полемику.

— Потому, что, как сказал уважаемый магистр Ватере, смерть Блайта — человека, способного изрядно расшатать установившийся баланс — в полной мере соответствует интересам Зорана в части сохранения мира.

АрГеммит скривился, словно от зубной боли. Дега был, как обычно, прав. Блайт — ценный приз, но ещё и оружие, а Зоран пообещал свернуть шею всякому, кто попытается нарушить равновесие. Ради головы одного потенциально опасного человека

упрямый Комтур вполне способен бросить на избитую Инталию свои стальные клинья. Особенно если учесть некоторые истоки появления Ультиматума.

— Таким образом, Империя?

— Да, — коротко подвел черту под докладом Дега.

— Хорошо… значит… — Метиус хищно ухмыльнулся, — Значит, будем считать, что в убийстве виноват Индар. Инталия понимает позицию Круга Рыцарей и не намерена обвинять его в данном преступлении, хотя и выражает неудовольствие… неофициально. Никаких резких заявлений, но пара завуалированных упреков в приватной беседе. Если Император хочет нашей реакции — он её получит. Но не такую, какую ожидает. Дега, улики уничтожить, тем, кто их видел, расскажи о пользе молчания… и о возможных последствиях.

Парлетт коротко кивнул и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Ватере некоторое время с преувеличенным вниманием рассматривал вино в своём бокале, затем сделал маленький глоток, причмокнул и блаженно сощурился.

— Знаете, Метиус, одна из причин, по которой я всё ещё торчу в Торнгарте, это изысканное великолепие вашего винного погреба.

— Знаете, Арай, — в тон ему ответил хозяин кабинета, — неуёмные похвалы пыльным бутылкам вызывают у меня временами некоторое раздражение. Вы, как только что заметили, торчали бы здесь и в том случае, если бы к столу в Обители подавали исключительно уксус.

Огненосец усмехнулся, давая понять, что намерен игнорировать раздражение хозяина, понимая его природу и, в какой-то мере, разделяя беспокойство Вершителя. И сделал ещё один глоток — да, его пребывание в столице Инталии диктовалось политической необходимостью, но ничто не помешает магистру совмещать полезное с приятным.

АрГеммит бросил короткий взгляд в окно. Над Торнгартом вовсю властвовала непроглядная ночь, едва рассеиваемая светом масляных ламп, установленных на наиболее значимых улицах города. Расточительно… к примеру, в том же Броне никто и не задумывался об освещении улиц, а что до всяких лихих людей, любящих проворачивать свои делишки во мраке — так на то есть Тайная Стража. Вот пусть и отрабатывают получаемое жалование. Торнгарт — иное дело, здесь расположена Обитель, здесь правит бал Эмиал, и фонари, всю ночь жгущие не самое дешёвое масло, лишь демонстрация того очевидного факта, что и с приходом ночи свет Эмиала остается с инталийцами.

— Время позднее, — Метиус снова уселся в кресло. — И день выдался не самым лёгким. Арай, может, мы перейдём к делу? Насколько я понимаю, у тебя появились вопросы, которые нельзя задать в присутствии посторонних?

— Для начала — только один вопрос.

Магистр

Альянса отставил в сторону пустой бокал, некоторое время молчал, словно подбирая слова, затем, внимательно глядя в лицо арГеммиту, поинтересовался с деланным равнодушием:

— «Жало» или «Коготь»?

Метиус дрогнул. Чуть заметно, а для менее искушенного в подобных вопросах человека, и не заметно вовсе. Ему очень хотелось поднять в удивлении бровь, изобразить непонимание, поинтересоваться, что именно имел в виду глубокоуважаемый Первый Советник Альянса, правая рука Ректора Лидберга… а если уж принимать во внимание реалии, то — фактический глава Алого Пути, поскольку немощь Лидберга заставила того в последние пару лет практически устраниться от управления Альянсом. А когда тот пояснит свою мысль — рассмеяться, упрекнуть собеседника в склонности к мистике и старым легендам… налить ещё вина, поболтать о чём-нибудь малозначимом.

Только вот таким образом можно поступить с не обремененным излишней мудростью арДамалом. Или с самовлюбленной леди Эйс. Или с этой… какое бы слово подобрать… в общем, с леди Рейвен, которая принесла арГеммиту головной боли не меньше, чем половина интриг Империи за последние годы. А Ватере… как говорится, чтобы правильно задать вопрос, надо знать две трети ответа. Похоже, огненосец с помощью одних только умозаключений пришел к правильным выводам и всякого рода насмешки его уже не остановят.

Да и надо ли? В предстоящих планах Альянсу отведено важное место, и поддержка Ректората совершенно необходима. Полная поддержка — значит, поменьше тайн и недоверия, побольше проявлений доброй воли. В разумных, конечно, пределах.

— «Жало.»

— Хм… — Арай с некоторым сожалением бросил косой взгляд на пустой бокал.

Хозяин, проявляя положенное радушие, тут же потянулся к бутылке. Наверное, так и надо. Подобные вопросы куда легче обсуждать на не совсем трезвую голову.

— Значит, это твоих рук дело?

— Представь себе, нет. Просто я… скажем, получил информацию от надежного источника.

— До?

Метиусу подумалось, что иногда общение с собеседником, идеально знающим, о чём идёт речь, раздражает. Казалось бы, свершилось событие, способное перевернуть Эммер… да что там способное — уже перевернувшее, поставившее всё с ног на голову, создавшее кучу политических, дипломатических, социальных и других проблем. А у магистра — ни капли удивления во взгляде, один лишь интерес к деталям.

— После.

— Кто выбрал цель?

— Это неважно, — торопливо буркнул арГеммит, сверкнув глазами. Ватере понял, что эту деталь Вершитель, по каким-то соображениям, предпочитает оставить в тайне. Если уж на то пошло, деталь и в самом деле не такая уж существенная.

— Тогда передай инициатору мои комплименты, — усмехнулся магистр. — Цель избрана достаточно удачно, хотя можно было рассмотреть и другие варианты. И кто преломил клинок?

— Не поверишь, — скривился Метиус. — АльНоор. Лично.