Плексус
Шрифт:
– Но ведь вы не еврей?
– спросил он и покосился на меня, словно был не вполне уверен.
– Нет, но я голоден. Какая разница, кто я?
– Почему вы не попробуете обратиться за помощью в христианскую церковь?
– Пробовал. Кроме того, я и не христианин. Я обычный язычник.
Он нехотя нацарапал несколько слов на клочке бумаги, сказав, чтобы я шел с его запиской в приют Армии спасения.
Я немедленно отправился туда затем лишь, чтобы услышать в ответ» что У них нет мест.
– Можете вы дать мне чего-нибудь поесть?
– попросил я.
Мне
– Я бы съел что угодно, - не отставал я.
– Может, у вас найдется хотя бы гнилой апельсин или банан?
Человек за столом странно посмотрел на меня. Но не двинулся с места.
– Можете вы дать мне десять центов - всего десять центов?
– продолжал умолять я.
Скривив физиономию, он полез в карман и кинул мне монетку.
– А теперь проваливай!
– сказал он.
– Вам, бездельникам, место только на Севере, откуда все вы приехали.
Я повернулся и, не говоря ни слова, вышел. На главной улице мне встретился симпатичный парень, продававший га-зеты. Что-то в его облике побудило меня заговорить с ним.
– Привет!
– сказал я. Как дела?
– Не так уж плохо, приятель. Ты откуда, из Нью-Йорка?
– Да, а ты?
– Джерси-Сити,
– Потрясающе!
Несколько минут спустя я уже помогал ему продавать га-зеты. Мне понадобилось больше часа, чтобы продать несколько экземпляров, которые он мне дал. Но все же удалось заработать несколько центов. Я поспешил в Y. М. С. А. и нашел там О'Мару, дремлющего с газетой на коленях в большом кресле.
– Пошли перекусим,- сказал я, решительно тряся его за плечо.
– Отчего не пойти,- с иронией ответил он, - пошли. Я предпочитаю «Дельмонико».
– Нет, серьезно. Я только что заработал несколько центов, хватит на кофе с пончиками. Пошли.
Он мгновенно вскочил. По дороге я рассказал о своих похождениях.
– Давай отыщем этого парня, предложил О'Мара.
– Похоже, он настоящий друг. Из Джерси-Сити, говоришь? Вот это да!
Парня звали Муни. Он свернул торговлю, чтобы пойти перекусить с нами.
– Можете ночевать у меня, - предложил Муни.
– Свободная кушетка найдется. Все лучше, чем спать в каталажке.
На другой день мы по его совету зашли со двора в контору газеты, чтобы взять по пачке свежего выпуска.
Деньгами нас ссудил, конечно, наш друг Муни. Там уже толк-лось полсотни мальчишек, норовивших протиснуться вперед. Пришлось оттаскивать их от окошка за железный барьер. Вдруг я почувствовал, как кто-то карабкается мне на спину. Это был маленький негритенок, пытавшийся через мою голову схватить свою пачку газет. Я стряхнул его со спины, и он полез у меня под ногами. Мальчишки смеялись и издевались надо мной. Ничего не оставалось, как тоже засмеяться. Как бы там ни было, вскоре мы нагрузились газетами и зашагали по улице. Было невероятно трудно раскрыть рот и вопить, как это делали все продавцы газет. Я попробовал было совать газету прохожим. Но так у меня вообще никто не покупал.
Я стоял с довольно-таки глупым видом, когда подошел Муни. «Так газеты не продают, - сказал он. Посмотри, как я это делаю!» И с этими
– Ори что угодно, - втолковывал мне Муни, - но только во всю глотку! И не стой на одном месте. Двигайся! Надо действовать шустрее, если хочешь избавиться от своей пачки, пока не вышел следующий выпуск.
Я делал все, что мог. Носился как угорелый из конца в конец улицы, потом нырнул в боковую. Вскоре я очутился в парке. Продать удалось всего три или четыре экземпляра. Я бросил связку на землю, сел на скамью и стал смотреть на уток, плававших в пруду. Все инвалиды, все чахлые и хилые повыползали из своих нор, чтобы погреться на солнышке. Парк больше походил на двор Дома ветеранов. Старый хрыч, сидевший рядом, попросил газету, чтобы прочесть сводку погоды. Я блаженно дремал, пока он не прочитал всю газету насквозь. Когда он ее вернул, я попытался аккуратно ее сложить, чтобы она не потеряла товарный вид.
На выходе из парка меня остановил полицейский, пожелавший купить газету, чем едва не испортил мне настроение.
К тому времени как на улицах должен был появиться очередной выпуск, я продал ровно семь экземпляров. Я разыскал О'Мару. У того дела были чуть лучше, но тоже нечем особо похвастать.
Муни будет расстроен, - сказал он.
– Знаю. Мы не созданы для торговли газетами. Это работа для мальчишек… или таких шустрых парней, как Муни.
– Это точно, Генри.
Мы подкрепились кофе с пончиками. Все лучше, чем ничего. Нам требовалось одно - еда и еще раз еда. От ходьбы по улицам с тяжелой пачкой газет разыгрывался зверский аппетит. Я гадал, на сколько меня еще хватит;
Позже снова столкнулись с Муни. Извинились, что не способны делать эту работу лучше.
– Да ладно, - ответил он.
– Я все понимаю. Слушайте, возьмите у меня взаймы пятерку. Поищите что-нибудь получше. Такие вещи не для вас. Увидимся вечером в закусочной. Идет?
– Он помахал нам и понесся дальше.
– Мировой парень, иначе не скажешь, - изрек О'Мара.
– Нет, ей-богу, надо что-то делать! Давай, придумай что-нибудь!
Мы двинулись вперед, не имея ни малейшего представления, чего ищем и как это найти. Через несколько кварталов один жизнерадостный тип попытался стрельнуть у нас десять центов.
Шахтер из Пенсильвании, он попался, как и мы. За кофе с пончиками мы обсуждали, как выбраться из положения, в котором оказались.
– Вот что я предлагаю, - сказал он.
– Пошли сегодня вечером в район красных фонарей. Там тебе всегда рады, если можешь заказать выпивку. Наверх к девчонкам подниматься не обязательно. Во всяком случае, у них уютно - можно еще и музыку послушать. Лучше на шлюх смотреть, чем сидеть в этом морге, - заключил он (имея в виду Христианский союз).
Вечером за выпивкой он поинтересовался, обращали ли нас.