Племя Тигра
Шрифт:
Он, Нхамби-то, очень стар, а у него будет много дел. Ученик молод и полон сил, но он – Ученик. Впрочем, у шаманов не бывает учеников – ЭТОМУ не учатся, ЭТО приходит само, просто нужно научиться с ним жить, научиться использовать для блага людей. Кунди еще не может. Поэтому у старого шамана будет много, очень много дел.
А сейчас он отдыхает. Точнее, занимается тем, чем всегда занимался в день первого снега. Это совсем простое гадание, и результат его всегда один и тот же: после времени Белой Воды наступит время Зеленой Земли. Так всегда говорят горячие «снежинки», не падающие вниз, а поднимающиеся вверх. Он кладет на угли сухие листья ольхи, они истлевают или сгорают, обращаясь в невесомые хлопья, которые
Шаман задумался, глядя на падающий снег, и все подкладывал и подкладывал листья. Когда он вернулся из страны своей молодости и посмотрел в очаг, угли покрывал слой пепла от сгоревших листьев. «И что это значит? – усмехнулся старик. – Что время Зеленой Земли не наступит?» Он жил слишком долго, чтобы понимать приметы буквально – конечно, наступит, но что означает пепел, оставшийся на месте? На жердях, концы которых торчат из дыры дымохода, накопилось слишком много копоти, и она мешает уходить дыму? Мешает, конечно, но дело, разумеется, не в этом. В Среднем мире все пронизано закономерностями и связями, которые иногда трудно нащупать, но это не значит, что их нет. Есть сотни способов гаданий, и каждый из них может дать разные результаты. Надо только уметь их истолковать. В день первого снега пепел не поднимается вверх? Что ж, это может означать, что время Белой Воды не кончится вообще, а может означать, что оно не кончится для него – Нхамби-то. Что ж, он готов к этому, здесь и так уже давно живет лишь треть его естества, а остальное пребывает в Верхнем и Нижнем мирах.
Но почему, почему так неспокойно, тревожно старому шаману? Что-то меняется в Среднем мире? Или в нем самом? Эти вести, эти события… Род Волка вернул двух своих людей. Могучий воин Черный Бизон пришел из Нижнего мира. Так бывает – не часто, но бывает. Человек со странной кличкой Семхон пришел из Верхнего мира – из мира еще не рожденных. В этом, конечно, нет ничего особенного, кроме того, что на памяти Нхамби-то такого еще не случалось. Собственно говоря, прийти можно откуда угодно и стать в Среднем мире кем угодно, но… Но его принял род Волка! А ведь они – люди Пещеры, люди Художника… Чтобы стать своим, среди них нужно родиться или… Или обладать способностями, несравнимыми со способностями обычного человека. А уж что нужно сделать, чтобы жрец признал его человеком Высшего посвящения?! Да-а, что-то происходит в Среднем мире…
Большая охота хьюггов… Последний раз это было давно, очень давно – с тех пор дети дважды успели стать взрослыми. И он, и тот, кого зовут теперь Художником, были мальчишками – почти детьми. И пришли хьюгги. Из далекой страны Низких гор они накатывались волна за волной на поселки лоуринов. Накатывались и оставались здесь – оскальпированные, с пробитыми черепами. Они гибли сотнями от стрел и палиц лоуринов, но им на смену приходили новые. Не имеющие луков, не умеющие сражаться по-настоящему, они отдавали по три и по пять жизней за каждого лоурина, но приходили вновь и вновь. А потом все кончилось – они исчезли. Почему? Люди Высшего посвящения понимают, что весь мир пронизан связями, что у каждого события есть причина. Объяснять все произволом духов и демонов слишком просто. Почему тогда ушли хьюгги? Потому что некому стало кормить их детей и женщин? Нет, конечно… Может быть, потому, что в одном из захваченных поселков они нашли тощего нескладного мальчишку, который любил рисовать и совсем не умел драться? Тогда, как и теперь, война закончилась походом воинов пяти племен в страну Низких гор, тогда, как и теперь, жилища вернувшихся были увешаны скальпами врагов. А тот мальчишка, превращенный в шевелящийся кусок мяса, сумел остаться в Среднем мире. И стал Художником.
Все повторилось. Что ж, круги возвращения одних и тех же событий – один из законов Среднего мира, как смена Времен. Только теперь иначе, как, впрочем,
Нет, жизнь не идет кругами. Точнее, каждый следующий круг похож на предыдущий, но не совпадает с ним полностью. Животные и люди были, конечно, едины, но Творец разделил их, и с каждым новым кругом они разделяются все больше и больше. Когда-то люди понимали голоса зверей и птиц как свои собственные. Это было давно. Семхон пришел из будущего, где разделение это должно стать полным. Но говорят… те, кто был с Черным Бизоном, говорят, что это человек-волк, двуединая сущность, какие бывали лишь в старину. Они окружили поселок хьюггов, но не успели подойти на расстояние верного выстрела, – тот, кого называют Семхоном, поднялся с ложа пыток и перестал быть человеком. Когда не осталось живых врагов, не знающие страха воины не сразу решились приблизиться к нему.
Что толку слушать чужие рассказы? Ведь каждый из них – это не само событие, а слова о том, как кто-то увидел и понял его. Упущенная маленькая рыбка в рассказе рыбака превращается в огромную рыбину, а унести стрелу после неудачного выстрела может, конечно, лишь самый крупный олень в стаде. Скоро этот человек, если, конечно, он человек, будет здесь, и вот тогда…
Белый свет входа на мгновение померк, а потом возник снова. Кунди вошел и опустился на корточки сбоку от очага, чтобы не мешать учителю смотреть на снег. Входить, не спросив разрешения, – его право. Но обязанность его вскоре уйти, если учитель сам не заговорит с ним. Шаман заговорил:
– Ты пришел…
– Да, учитель. Охотники нашли его следы. Они знают его место. Совсем недалеко.
Кунди замолчал. Это сообщение не стоило того, чтобы беспокоить старика. Тигр – родовой зверь – не мышь, которая прячется в норку при первой же опасности. Всех саблезубов, которые живут в округе на три дня ходьбы, охотники помнят в лицо, знают их имена, точнее, клички, чтобы не путать друг с другом. Тропы людей и тигров не пересекаются – степь велика и не оскудела добычей. Не пересекаются, пока не приходит нужда вспомнить о давнем родстве.
– Гадание на листьях показало странное… – еле слышно прошептал старик. – Наверное, я не увижу Зеленой Земли.
– Не говори так, учитель, – попросил Кунди. – Я знаю, что ты устал, но я не могу… Не чувствую себя готовым… Почему-то… не знаю… Все эти слухи, разговоры…
– Да, новости летят над степью быстрее птиц. Семхон?
– Все только и говорят о нем. О нем и его женщине.
– О женщине?!
– Да, ты, может быть, помнишь ее – уродка по имени Сухая Ветка. Ребенок, так и не превратившийся в настоящую женщину.
– Я помню ее… Думаю, что она все-таки женщина, только другая. О ней тоже говорят?
Старик поднял на него глаза, и Кунди понял это как проявление интереса.
– Говорят, Семхон передал ей новую магию. Ту, которую принес из будущего.
– Магию? Женщине?!
– Да, так говорят. Она называется странным и непонятным словом «секс».
– Все новое сначала кажется непонятным. Зачем это?
– Чтобы доставлять радость. Мужчинам и женщинам, когда они вместе.
– Интересно…
– Говорят, они готовы передать ее всем желающим. Многие женщины Волка уже научились… Наши тоже хотят. Вождь просит… Вождь хочет узнать, как ты…
– Радость – это хорошо. Ее не так уж и много в Среднем мире. Почему я должен быть против новой магии? Если в ней нет зла, конечно… Пусть Ветка придет вместе с Семхоном. Об этом хотел спросить Вождь?
– Да, учитель. Но ты же сам говорил, что добра не бывает без зла и наоборот. Если новая магия добавит людям радости, значит, прибавит и горя.