Племя вихреногих. Книга 2
Шрифт:
— А оружие? — спросил Сергей.
Файму еще раз вздохнула.
— Тоже было. Иглолучевик, разделитель и блик. И несколько запасных батарей к оружию — одной хватает на девятьсот выстрелов, но всякое случается. Но всё это было пятьсот лет назад…
Печально, подумал Антон. Всё же, здорово было бы, если бы Файму достала из своего ранца этот иглолучевик — и аккуратно порезала Хорунов на половинки. Да, жестоко, подло даже — но всё сразу бы кончилось. А теперь… Да, смерти в этом мире нет — но умирать всё равно страшно. Очень…
Файму, между тем, очнулась от размышлений.
— Ну, всё товарищи. Объяснять вам важность предстоящего… мероприятия, я надеюсь, не нужно. Сейчас мы все идем к тропе и садимся в засаду. Атакуем по моему сигналу или если Хоруны раньше
Антона передернуло. Гуманизмом от слов Файму и не пахло. Пленных Хорунов она собиралась напоить теркупом. После которого человек просто перестает чего-либо хотеть. И я буду смотреть на это, мрачно подумал мальчишка. А может, и участвовать. А потом как-то пытаться с ЭТИМ жить. И отказаться, убежать в лес — тоже нельзя, потому что тут, в этом мире, убитые не умирают, они просто воскресают в другом месте и снова несут своё Зло…
— Резерва не будет, — продолжала между тем излагать свой план Файму. — Все идем в атаку, не оставляя никого в обороне. Успех сражения решает быстрота и натиск. Постарайтесь атаковать одиночек и как минимум вдвоем. Разделавшись с одним Хоруном тут же переходите к следующему. Если Хоруны побегут, они будут устраивать время от времени засады в укромных местах и пытаться выбить нас поодиночке. Поэтому при преследовании всем двигаться рассредоточено, но не теряя соседей из вида. При обнаружении засады — тотчас атаковать её превосходящими силами. Старайтесь выручать своих, пока это возможно, — сейчас она обращалась к Нурнам. — Тогда есть шанс, что и они постараются выручить вас. Не теряйте друг друга из вида. Имейте в виду — Хорунам выбить всех по одному куда проще, чем если вы будете действовать парами, тройками и более многочисленными группами, четко распределяя обязанности. Если кого-то убьют — идите к Столице. Вас там будут ждать.
Она помолчала и добавила:
— Надеюсь, что каждый из вас сделает всё, что сможет, — и даже сверх того.
* * *
Ну вот, уже скоро всё кончится, со странным облегчением подумал вдруг Антон, уже сидя в зарослях. Всего-то десять-пятнадцать минут — и всё будет решено. Вообще ВСЁ. И наша судьба, и судьба всего этого мира. А мне в это даже не верится…
Он покосился на сидевшего рядом Талку. Маахиса тоже ощутимо потряхивало. Должно быть, он помнит, как Серый навалял ему по шее, и переносит это на Хорунов, с усмешкой подумал Антон. Только сейчас вот это совершенно ни к чему…
Талка перехватил его взгляд и вымученно улыбнулся.
— Знаешь, смешно просто, что я так боюсь. Я ж даже не помню уже, сколько раз тут в бою был. А всё равно…
— Цыть! — прошипела невидимая в зарослях Файму. Слух у неё был очень хороший. — Разговорчики в засаде!..
Мальчишки смолкли. Антона страшно напрягало, что вокруг уже за два шага не видно ни фига. Нет, засада и делается для того, чтобы их не было видно до срока, но ведь и им ничего не видно тоже!.. А, когда к тебе ломится самое воинственное во всем здешнем мире племя, собственная почти слепота превращается в пытку. Невольно начинаешь думать, что прямо вот сейчас из зарослей выскочит здоровенный парень — и с размаху хряпнет дубиной по башке. И всё. Очнешься на другой стороне этого сумасшедшего мира — один, вовсе не зная, что делать и куда дальше идти. Или угодишь в ад, к чертям с котлами и сковородками. Или вообще натурально, с концами, помрешь — в местные сказочки о чудесном воскрешении всех погибших Антону как-то плохо верилось, слишком уж это противоречило всему, чему его учили дома…
Мальчишку вдруг охватило острое ощущение нереальности — вот он, Антон Овчинников, пионер, звезда школьного театра, примерный сын образцовых родителей, сидит в диких зарослях, в одних лишь кедах и юбочке из нанизанных на гибкий стебель листьев, сжимая в руках обожженную на конце жердь, словно какой-нибудь Одиссей, готовый атаковать циклопа — это
Мальчишка ошалело помотал головой. В какой-то миг как раз его мирная, земная жизнь показалась ему совершенно нереальной. Неужели он, — прошедший живым через совершенно натуральную преисподнюю, — когда-то почти не хотел жить из-за того, что Ирка не пришла на свидание? Переживал и волновался из-за неудачной стрижки, из-за того, что расцветка рубашки казалась ему неподходящей к брюкам, даже, черт побери, из-за того, что стрелки на них казались ему недостаточно острыми?..
Сейчас именно тот, прежний Антон казался ему первосортным идиотом. Этаким самоуверенным болваном, озабоченным в основном своей внешностью, и, как говорят англичане, имиджем. Страшно злившимся на то, что Серый как-то раз в глаза назвал его павлином — и ещё больше злившимся на то, что он не решился ответить на это так, как подобало мужчине…
Сейчас же мальчишке вдруг стало смешно. В самом деле, что он мог тогда сделать? Вызвать Серого на дуэль на бутафорских пистолетах с пистонами? Или на деревянных, покрашенных серебрянкой шпагах? Тогда он полагал, что бить в морду — или даже выражаться — ниже его достоинства. Зато теперь он казался выпавшим в какую-то совершенно другую жизнь — незнакомую, страшную, но офигительно, до дрожи, НАСТОЯЩУЮ.
* * *
Антон быстро повернул голову, услышав какой-то слабый, но, однако, уже отчетливый шум, пробивавшийся сквозь непрестанный шум леса — шум многочисленных шагов. Талка тоже подобрался, вытянув шею. Антон понял, что уже всё — прямо сейчас всё и начнется…
Он не представлял, что сделал бы в следующий миг — может, испугался бы, — но времени на это уже не было. Файму тоже слышала шаги и громко, на весь лес, заорала:
— Вперед! Бей гадов!
* * *
Вслед за Талкой Антон вылетел из зарослей, ошалело осматриваясь. Окажись прямо перед ним Хоруны, он бы, наверное, прямо тут же и погиб бы. Но они оказались довольно далеко, метрах, наверное, в десяти — смуглые, черноволосые парни в дурацкой одежде — черных меховых трусах с черными же меховыми сапожками. Все здоровенные, как на подбор, но не слишком-то бодрого вида — грязные, ободранные. Многие в грубых повязках из каких-то стеблей и листьев. Но все — с оружием наготове. В руках у нескольких были длинные копья, увенчанные зазубренными кремневыми наконечниками. За спинами ещё у нескольких Хорунов торчали длинные луки. В руках у остальных были тяжелые дубины, усаженные острыми кремневыми осколками. Легендарных шлемов из черепов замунгов на них не было, — наверное, они болтались сейчас где-то в их заплечных мешках, и мальчишка хорошо видел их рожи, обрамленные спутанными волосами — широкие, грубые, какие-то неандертальские…
— Йэ-э-э-э! — от вопля Файму с деревьев тучей снялись вспугнутые птицы. За ней этот дикий вопль подхватили и другие и Антон едва не оглох. Тоже заорав — для храбрости — он бросился вперед.
* * *
В какой-то жуткий миг мальчишке показалось, что он бежит вперед один — но тут справа и слева показались Маахисы и Нурны. Антон заорал снова… и едва не напоролся на выставленное копьё. Хоруны, конечно, были ошарашены засадой, но не испугались, — может быть, просто не успели. Во всяком случае, времени опустить копья и занести дубины им вполне хватило, так что сказать, что Нурны и Маахисы подло напали врасплох, Антон всё же не смог бы. В последний уже миг он успел шарахнуться в сторону — и едва не угодил под дубину второго Хоруна. Мальчишка бездумно ткнул копьём — обожженное на огне остриё ударило в живот врага, но не воткнулось, а лишь пробороздило кожу. Тем не менее, удар был чувствительный — Хорун ёкнул и опустил дубину.