Племянница маркизы
Шрифт:
Мари переключила внимание на Симону и Вероник.
– Утром мне надо будет прийти к дому Серранов. Маркиза возьмет меня к себе в карету. О платьях мне ничего не говорили и о башмаках тоже.
Обе девушки разочарованно замолчали, потом Симона сказала:
– Неважно! Ты ведь едешь в Париж, а это главное.
– Верно, – вмешалась Вероник. – Моя сестра едет в Париж! Вдруг ты станешь там горничной знатной дамы! А может быть, даже увидишь Версаль!
– Идите за стол, – в дверях показалась мать. – Иначе Антуан с Этьеном все
Все семейство уселось за большой кухонный стол, наполнив тарелки содержимым котла. Мартин Кальер нарезал толстыми ломтями хлеб и раздал каждому. Чтобы отметить такую удачу, он даже открыл бутылку вина.
Все были как никогда веселы. Только Мари, Элен и их мать хранили молчание. Элен ковырялась в своей тарелке и съела едва ли две ложки. Когда ужин завершился, она пробормотала, что хочет взглянуть на кур, и вышла.
Мари помогла двум другим сестрам убрать со стола и сходила к колодцу за водой, чтобы снова наполнить большой котел над очагом. Мать подошла к ней и обняла за плечи:
– Мне так не хочется, чтобы ты уезжала!
– Мама, что ты такое говоришь? – Мари обернулась и увидела в глазах матери слезы.
– Париж так далеко. Я уверена, там все другое. И люди…
– Люди везде одинаковы, мама, – беспечно возразила Мари. – А тебе придется кормить меньше ртов.
– Я боюсь за тебя. Ты же моя младшая дочь, последнее дитя. В старости я хотела бы, чтобы ты была рядом.
– Но с тобой ведь Элен.
– Элен не ты. За что бы она ни бралась, все делает нехотя. Твоя сестра постоянно ропщет на судьбу, ненавидит себя и всех остальных.
Девушка попыталась вызвать в своем сердце сочувствие, но безуспешно. Мари хотелось в Париж и ей было все равно, что это причинит матери боль. Клэр Кальер не могла понять ее стремления. Она никогда не покидала Тру-сюр-Лэнн. Здесь она родилась, выросла, вышла замуж за соседского парня и нарожала ему детей.
Жить так же Мари не могла, да и не хотела. Тем более сейчас, когда ей выпала такая невероятная удача. Девушка твердо решила, что никто не отнимет у нее шанс устроиться в жизни лучше.
– Мама, – повторила она тихо, – мне хочется в Париж. Папа с маркизой уже все решили. Завтра утром я еду с ней.
– Я боюсь за тебя, – снова повторила мать. Ее голос дрожал.
– Не надо. Со мной все будет хорошо. Я постараюсь воспользоваться этой возможностью. Если я и в самом деле найду хорошо оплачиваемое место, то позже заберу Симону и Вероник. Не исключено, что я смогу посылать вам деньги. Вот увидишь, все будет хорошо!
Девушка обняла мать и крепко прижала к себе, но когда отпустила, горестное выражение на лице старой женщины не исчезло. Несмотря на это, она улыбнулась сквозь слезы и сказала:
– Ах, Мари, если бы так и было!
– Не беспокойся, мама! Все будет в порядке. Поверь мне, – повторила Мари, пытаясь обуздать свое нетерпение. Ну почему ее мать не желает понять, какой шанс выпал дочери? Почему
– Пойду, помогу Элен, – торопливо пробормотала девушка и отвернулась, чтобы больше не смотреть на залитое слезами лицо матери.
На улице она прислонилась к стене дома и, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Солнце уже садилось, но от земли по-прежнему шел жар. Где-то в кустах стрекотали сверчки, а издалека доносился лай собак. Мари открыла глаза. Она вдруг осознала, что стоит на этом месте в последний раз.
Из дома вышла Симона. Помолчав какое-то время, она наконец сказала:
– Желаю тебе счастья, Мари. Добейся чего-нибудь.
– А почему она не взяла и тебя? Ты ведь тоже была с ней и той комнате?
Симона пожала плечами и прошла за дом. Мари последовала за сестрой и взяла ее за руку:
– Почему? Я уже радовалась, что мы поедем в Париж имеете.
Симона отдернула руку:
– У меня не имеется того, что нужно маркизе.
Мари, не веря своим ушам, смотрела на сестру:
– Но ведь тебе нет двадцати, ты красива и, к счастью, не такая огромная, как я.
– Не будь дурой, Мари! Что маркиза проверяла у тебя? – нетерпеливо спросила Симона.
– Ты хочешь сказать, что… – Она осеклась.
– Да, я кувыркалась на сеновале с Клеманом. И очень тебя прошу, никому не говори об зтом. Ты уедешь, а мне здесь жить, и если он на мне не женится… – Симона гневно топнула ногой: – Какой же я была дурой. Думать не хочется о том, что сама все испортила…
Мари молчала. Ей надо была осознать услышанное. Такого она никак не ожидала. Симона всегда казалась серьезной и задумчивой девушкой. Невозможно было поверить в то, что она способна водить шашни с кем-то из деревни.
Девушки отошли от дома и двинулись по дорожке, ведущей к амбару.
– Когда будешь в Париже, смотри, не соверши моей ошибки. Подумай, прежде чем лечь с кем-то в постель, иначе окажешься здесь быстрее, чем тебе хотелось бы.
Симона вскинула руку, указывая на ворота амбара, к которым прислонился какой-то человек.
– Боже, да это Леон! – вырвалось у Мари. – Что он здесь делает?
– Наверное, пришел с тобой попрощаться, – предположила Симона и повернулась, чтобы уйти. – Не забудь, сестричка, что я тебе сказала.
– Не оставляй меня одну! Я не хочу оказаться с ним наедине, – в панике прошептала Мари.
– Придется тебе через это пройти. В конце концов, ты достаточно долго водила его за нос.
– Что я делала?!
– Ты меня поняла.
С этими словами Симона пошла обратно к дому, в то время как Мари медленно приближалась к амбару.
Леон молча распахнул дверь, и Мари с щемящим сердцем проследовала внутрь. Амбар всегда был убежищем от любопытных глаз, но сегодня такое уединение было совершенно некстати. Мари решила сразу взять быка за рога, прежде чем он загонит ее в угол.