Племянница маркизы

Харон Дария

– Я поеду в Версаль и поговорю с королем. Никакого суда не будет. Триса отпустят. Я верю в это.

Трой опустил вилку:

– Мари, твоя вера в людей и высшую справедливость делает тебе честь, но с чего бы королю помиловать Триса? Откуда ты знаешь, что он вообще станет говорить с тобой?

– И тем не менее я это знаю, – возразила Мари, словно позабыв, что из Версаля ее выслали. Она высокомерно вскинула голову и продолжила: – Я знакома со многими влиятельными людьми, которые могут для меня кое-что сделать. Мне надо было

сообразить это гораздо раньше.

Трой, нахмурив лоб, рассматривал ее. Он почти в одиночку опустошил бутыль вина, стоявшую на столе. Как и каждый вечер, когда за столом отсутствовал Тристан.

– Думаю, мне не удастся отговорить тебя от этой идеи.

– Верно. Во всяком случае это лучше, чем сидеть без дела.

– Нужно ли мне сопровождать тебя?

– Нет. Ты нужен в «Мимозе». Я возьму с собой Фанетту и Николя, на всякий случай. Я не собираюсь оставаться там дольше, чем необходимо.

Теперь предстояло обсудить вопрос, который она охотно не стала бы затрагивать, но без этого было не обойтись.

– Мне нужны деньги.

– Конечно, они тебе понадобятся, раз ты едешь в Версаль, – Трой придвинул к себе бутыль.

Мари убрала с лица прядь волос и сказала:

– Прекрасно. Я уезжаю завтра утром, если ты, конечно, дашь мне тысячу ливров.

Он наполнил бокал остатками вина:

– Я говорил о деньгах, а не о целом состоянии.

– Речь идет о твоем брате, Трой! – воскликнула Мари и подалась к деверю. – Мне придется оплатить жилье во дворце, купить пару новых платьев и дать денег лакеям, чтобы получать от них сведения.

– За всю свою жизнь я не видел сразу тысячу ливров.

– Ты не знаешь, где Трис хранит ключ от своего сундука? – с тревогой спросила Мари. Без денег она могла забыть о своем плане.

– Конечно, знаю, но мне никогда и в голову не приходило открывать этот сундук.

– Это крайний случай. Мы должны сделать все, чтобы спасти твоего брата. Ты не можешь сейчас торговаться!

Трой немного помолчал, потом отодвинул тарелку и встал:

– Пойдем. Если там есть столько денег, ты их получишь.

Подавленная, она последовала в комнату Тристана, где стоял сундук с деньгами. Вынув ключ из ящика секретера, Трой открыл сундук и достал два кожаных кошеля:

– Вот. Здесь тысяча ливров.

Мари взяла их и прижала к груди. Из-за его молчания ее неуверенность только усиливалась.

– Спасибо.

Он пожал плечами:

– Для меня деньги никогда не имели значения. – Мари кивнула, поскольку не знала, какого ответа ожидает деверь. – Но для многих тысяча ливров – это хороший повод задуматься о своей преданности.

Теперь она поняла, к чему Трой это сказал.

– Я не собираюсь никуда пропадать с деньгами. Мне нужен твой брат, – резко ответила молодая женщина.

– Хорошо. Значит решено, – таким отстраненным, как сегодня, Мари никогда еще его не видела.

– Ты не хочешь пожелать мне удачи?

– Да,

хочу. И не только тебе. Нам всем.

24

Утром следующего все было готово к отъезду. Фанетта сидела в экипаже рядом с Мари. Она восприняла это решение на редкость спокойно и за несколько часов собрала все необходимое. Николя притулился на козлах. Он покидал «Мимозу» неохотно. Слово «Версаль» ни о чем ему не говорило, а уж тем более его туда не влекло.

Мари распорядилась, чтобы на каждой почтовой станции они меняли лошадей, но не ночевали, пока не доберутся до цели. Хотя к моменту их отъезда о решении суда все еще не было никаких известий, она не желала терять ни дня. Ведь чем скорее она вернется, тем лучше будут шансы Тристана. Она не хотела даже думать о том, что суд может состояться в ее отсутствие. Или о том, что Тристан умрет в своей камере. Спустя пять дней после их отъезда Николя втащил сундуки по узкой лестнице в крохотную комнатку восточного крыла дворца. Она была еще уже, чем та, которую Мари занимала в первый свой приезд с маркизой де Соланж, но молодая женщина не обращала на это внимания. Она рухнула на кровать и мгновенно уснула – дань ночам, проведенным в карете.

На следующее утро Фанетта разбудила ее рано, как и было велено, и помогла одеться. Потом Мари отправилась на поиски Жана Дегре. В кармане ее юбки лежал туго набитый деньгами мешочек, который должен был открыть перед ней все двери.

Она нашла Дегре в фойе. Тот был занят беседой с пышно разодетым мужчиной, который скромно опустил мешочек в его карман и после этого удалился.

Мари решительно направилась к лакею. Жан взглянул на нее, и от удивления у него поползли вверх брови.

– Мадемуазель Кальер, какая неожиданность! Ваш поспешный отъезд вызвал всеобщее волнение.

– Мое имя – мадам де Рассак, Жан. Не делай вид, будто тебе об этом ничего не известно, – ничуть не смутившись, ответила Мари.

– Как пожелаете, мадам де Рассак. Что привело вас обратно в Версаль?

– Личные обстоятельства. За твою помощь я заплачу, в накладе не останешься.

– Я весь внимание.

– Мне нужна аудиенция у короля. Чем скорее, тем лучше.

Дегре поднял брови:

– А кому же она не нужна, мадам де Рассак? Многие гости пребывают здесь только по этой причине.

– Сколько это будет стоить, чтобы оказаться в самом верху листа ожидания?

– У вас нет таких денег, – Жан смахнул пылинку с рукава своей ливреи. – Кроме того, если уж речь зашла о том, что я думаю, то поберегите лучше свои деньги и свое время.

Мари пристально взглянула на лакея:

– Что тебе известно?

– Слухи, как обычно. Если хоть часть из них верна, то деньги вам лучше потратить на мессы за упокой души месье де Рассака.

– Какие слухи и кто их распространяет?

Жан смотрел в пустоту: